Молочные зубы

Сюзетта еще раз ее поблагодарила и ушла, обхватив себя руками за плечи и испытывая облегчение оттого, что было еще слишком рано, чтобы другие родители увидели, как их выставили из школы.

Алекс стоял на тротуаре, от гнева превратившись в туго натянутую пружину. Ханна прыгала через стыки между плитами и что-то мурлыкала под нос, большой рюкзак хлопал ее по спине.

– Она опять отличилась, – сказала Сюзетта, качая головой и глядя на счастливого, праздновавшего победу ребенка.

Гениальность Ханны почти произвела на нее впечатление, если бы не ее извращенный характер. Она никак не могла избавиться от тревоги, что это было частью какого-то глобального плана дочери, что девочка замышляла что-то крупнее и хуже.

– У меня нет желания об этом говорить.

– Теперь ты видишь, как она умеет манипулировать. Она сделала это, чтобы вылететь из школы. Мы наконец нашли хорошую…

– Нет, это не хорошая школа! Она ей не подходит.

Сюзетта съежилась, не ожидая, что Алекс направит против нее свой гнев. Ханна перестала прыгать и посмотрела на них.

– Этому она научилась в школе для детей, не умеющих вести себя надлежащим образом, – именно здесь.

– Что-то подобное она проделывала и во всех остальных, равно как и дома. Алекс, как ты можешь все отрицать, черт бы тебя побрал?

– Мне больше нечего сказать. Это было ошибкой.

Он размашистым шагом направился к машине. Ханна бросилась его догонять. К изумлению Сюзетты, Алекс повернулся к Ханне и сказал:

– Езжай с мамой домой.

Ханна остановилась и заметалась в пространстве между родителями.

– Она хочет ехать с тобой, мне кажется, было бы лучше…

– Отвези ее домой. Я еду в спортзал.

Он с силой захлопнул дверцу и завел двигатель.

– Поехали, Ханна.

Девочка посмотрела на отца, наблюдая, как он выехал на дорогу и укатил. Потом повернулась к Сюзетте, и на лице ее отразилось замешательство. Мать подавила острое желание сказать ей какую-нибудь колкость: ни ласкательных прозвищ, ни сюсюканья от отца. На этот раз, в отличие от «Грин Хилл экедеми», откуда Ханну тоже выгнали, Сюзетта хотела, чтобы Алекс не на шутку озаботился ситуацией и всерьез задумался о том, что сказали об их ребенке профессионалы. Когда машина мужа отъехала, Ханна закусила губу, и на ее лице появилось страдальческое выражение. Даже в худшие моменты Сюзетта не любила смотреть на муки дочери, хотя знала, что нежелание Алекса видеть Ханну продлится совсем недолго.

– Папа расстроился. Он вернется домой, когда ему станет лучше. Поехали.

Мать открыла заднюю дверцу, Ханна устало подошла к машине и зашвырнула внутрь рюкзак.

– Ты сделала это ради себя. Знаю, тебе не хотелось ходить в эту школу. Ты туда больше не вернешься. А твои родители теперь бесятся от злости. Вот чего ты добилась!

Ханна залезла на сиденье, пристегнулась, и Сюзетта захлопнула дверь. По дороге домой она поглядывала на дочь в зеркало заднего вида, ожидая, что о себе заявит Мари-Анн, но девочка лишь постукивала пальцем по стеклу.

– Твоя работа, Мари-Анн? – Сюзетта все же не удержалась от соблазна ее уколоть. – Я очень хочу, чтобы ты оставила мою дочь в покое. Ханне не нравится, когда папа на нее злится. А он сегодня рассердился не на шутку.

Ханна посмотрела на мать в зеркало заднего вида, в ее взгляде полыхала ненависть.

– Ты ничего не понимаешь.

Сюзетта заговорила слащавым голосом и копнула глубже.

– Я знаю: папа хочет, чтобы Ханна была хорошей девочкой, которая ходит в школу и растет нормальным человеком, хочет гордиться ее достижениями. И когда эта девочка не желает ничего делать – раскрашивать картинки, писать истории или произнести хотя бы слово любимому человеку, – ему становится тяжело. Тот факт, что Ханна говорит со мной, а не с ним, ранит его чувства.

Ханна оскалила зубы, зарычала и ударила ногами в переднее сиденье.

– Папа убеждает себя, что Ханна – все еще маленькая девочка, ребенок. Засевший у него в голове образ дочери, занимающейся за столом, – в трехлетнем возрасте, когда мы еще думали, что все может быть хорошо, – безнадежно устарел. От Ханны сплошные разочарования! Что же до тебя, Мари-Анн, то от тебя ей никакой помощи. Если бы Ханна действительно была настолько умна, как я полагаю, она бы рассталась с тобой.

Ханна лупила в пассажирское сиденье ногами, обутыми в туфельки с перемычкой. Сюзетта молчала, с удовольствием осознавая, что дочь тоже можно спровоцировать, тем более что сиденье обеспечивало безобидный выход ее агрессии. Может, вспышками гнева девочки можно манипулировать и Сюзетта сумеет показать Алексу ее истинное «я».

* * *

Время от времени она подходила к стеклянной стене, посмотреть, как там дочь. Вернувшись домой, Ханна вышла в сад и теперь без конца играла с обручем. То катила его по двору, то исследовала его способность отскаивать и била им о землю под разными углами. Потом зашвыривала на тонкие ветки и ждала, когда он упадет вниз.