Молитва о любви. Том I

– Да вот тут такая неприятность вышла. Лариса, дай мне босоножки, – попросил отец.

Лариса достала обувь, отдала отцу и закричала с истерикой в голосе:

– Мало того, что ты спекулянтка, ты ещё и наглая врунья! Подсунула рваные босоножки! Ты знала, знала, что они рваные!

– Подожди, Ларочка. Дай я Марине покажу. Вот, смотри.

Отец протянул Марине босоножки и показал на стык между плетёнкой и подошвой. У самой подошвы, на плетёнке, находились разрезы, аккуратно сделанные бритвой или острым ножом.

– Папа, но это же надрезы! Обувь так не рвётся! Этого раньше не было!

– Ты хочешь сказать, что это мы с Олей сделали? – заорала Лариса.

– Отец, если бы эти надрезы были, то они бы порвались под Олей. А она, насколько я помню, отправилась в них домой.

– Она их сняла, ясно тебе! – опять закричала Лариса, – Как только мы от тебя вышли, сняла. И ничего она в них не шла, понятно?!

– Марина, Татьяна говорит, что ты могла знать, да и Ларисе я склонён верить.

– А почему не мне? Или потому, что ты меня не воспитывал?

– Ты врунья! Ты меня обманула! И с босоножками! И с Нужновым обманула! Мне папа сказал! Я ему верю! А тебе не верю!

– Ты так сказал!? Но почему? Ты же всё знаешь!

– Да, сказал. Пришлось. Но сейчас дело в другом. Деньги надо вернуть.

– Верну, конечно. Артём, сходи домой и принеси мой кошелёк, пожалуйста.

– Дедушка, почему ты маме не веришь? Она меня никогда не обманывает.

– Не вмешивайся, Артём. Так получилось. Самому неприятно. Принеси деньги, пожалуйста. Или вы их уже потратили?

– Скорей всего, папочка, – изрекла Лара.

– Нет, деньги целы. Иди, Артём.

Артём побежал в квартиру за деньгами.

– И потом, Марина, – продолжил отец, – такие босоножки не могут стоить 25 рублей. Татьяна сказала, что им «красная цена» рублей десять.

– Папа, она специально чек выбросила. Думала, мы ей поверим! Не на тех напала!

– Был бы чек, я бы тебе, может, и поверил, что они столько стоят. Но то, что ты бракованные босоножки продала, это ты отрицать не можешь. Это бесспорный факт. Неужели, не заметила?

– Уже весь завод знает, что ты спекулянтка! Все знают про босоножки! – заорала Лариса.

– Замолчи, Лариса. Да, Марина. На заводе разговоры пошли, – извиняющимся тоном сказал отец, – Стыдно людям в глаза смотреть.

– Отец, так нельзя. Это недоразумение, поверь. Я их и продавать не хотела. Лариса, почему ты не скажешь отцу правду?

– Лариса здесь ни при чём. Она лишь хотела сделать доброе дело подруге.

– Сделала, называется! Сама чуть спекулянткой не прослыла! Перед подругой стыдно!

В этот момент подбежал Артём и протянул дедушке деньги.

– Папа, пересчитай, – заявила Лариса, – Обманет и не покраснеет.

Отец пересчитал деньги.

– Отец! Ну почему!? Почему ты со мной так поступаешь?! Прошу тебя, поверь мне! Ну, хоть раз в жизни пойми, что я твоя дочь! Услышь меня! – Марина заплакала и тихо добавила, – Я уже не прошу – полюби.

– Нехорошо получилось, понимаю. Пойми меня тоже. Татьяна ждёт. Пойдём домой, доченька.

– Дедушка, так нельзя! Это не чётно! – закричал Артём и заплакал.

Отец с Ларисой развернулись и, не сказав ни слова, ушли. Марина, обняв плачущего сына, смотрела им вслед. Немного пройдя, Лариса обернулась, показала сестре язык, взяла отца под руку и гордо зашагала дальше.

Это был 1980 год, и прослыть спекулянткой было гораздо позорнее и унизительней, чем считаться даже «гулящей женщиной».

С той злополучной встречи со злополучными босоножками прошло девять лет.

За эти годы Марина ни разу не видела отца и не разговаривала с ним, он не приезжал к ним в гости, не звонил и не давал о себе знать. Она надеялась, что со временем, отец поймёт и поверит в то, что произошло недоразумение, что её вины нет и что она, его дочь, не заслуживает тех обвинений, которые он высказал ей при последней встрече. Каждый год на его день рождение, Марина звонила в Таганрог, и каждый раз, услышав её голос, на том конце провода клали трубку. Разговаривать с ней никто не желал. Было больно, обидно и несправедливо.

На работе Марине дали освободившуюся в коммунальной квартире, комнату и она, после длительного и многоступенчатого обмена, переехала с сыном в двухкомнатную квартиру. Маму из Таганрога, тоже, путём обмена, перевезла в деревню в трёх часах от Москвы.

Ляля за эти девять лет к отцу не приезжала. Видеть «милых дам» не желала. Отца у себя принимала. Он, как и раньше, приезжал к ней достаточно часто, помогал материально, ходил с ней в театр и в рестораны, и жаловался, что никак не может выдать Ларису «замуж» и, видимо, внуков от неё не дождётся.

Ляля решила замуж больше не выходить, хотя предложения были. Отпуск проводила в роскошных курортах на Кавказе или в Крыму. Жила в своё удовольствие. Заняла высокий пост по работе. Об инциденте с Мариной знала. Мнение своё не высказывала, хотя была твёрдо уверена, что её сестра так поступить не могла.

Марина с сыном собирались провести отпуск у матери, но ночью ей приснился странный сон, а утром, уже на работе, она вдруг встала с рабочего места и отправилась в профком. И что её толкнуло? Какая сила? Не понятно.