Молитва любви

– Хочу, чтобы ты своими глазами увидела Филиппа, – сказал он, – чтобы ты знала, как жестоко расправились с ним. – Подтолкнув девушку вперед, он откинул покрывало, закрывавшее останки Филиппа, лицо которого застыло в жуткой предсмертной гримасе.

– Видишь раны на его руках и груди? – спросил отец, пробегая пальцами по застывшему телу. – От этих ран он бы оправился. Убила его стрела.

Подавив приступ тошноты, Грей спросила:

– Стрела?

Раны от стрелы видно не было.

– Да, стрелу пустили в спину, – последовал ответ. В свете мерцающих свечей лицо отца налилось кровью, глаза застыли. Неподвижно глядел он на мертвого сына, устремившего невидящий взгляд в пустоту.

Грей торопилась покинуть часовню и дернула отца за рукав.

– Пойдемте, – позвала она, – поговорим в другом месте. Здесь…

– Это была та самая сучка из Бальмейнов и ее брат! – оборвал барон свою дочь, яростно бросив обвинение.

Грей вскинула голову. Бальмейн? Ведь именно в этой семье Филипп учился быть доблестным рыцарем. Да, она была уверена в этом. Их владения граничили с Медландом.

– Боюсь, я чего-то не понимаю, отец, – сказала Грей. – В этом виноваты Бальмейны?

Барон поднял взгляд от мертвого тела, на лице его отразилась такая жгучая ненависть, что сердце Грей сжалось от ужаса.

– Да. Гильберт Бальмейн вызвал твоего брата на поединок, а когда Филипп стал брать верх, его хитрая сестрица пустила ему стрелу в спину.

Грей испуганно вскрикнула. Хотя ее привязанность к членам семьи была не слишком сильной вследствие жизни вдали от родного дома, но несправедливость, допущенная по отношению к брату, вызвала негодование в душе.

– Почему? – прошептала она. Эдуард сжал плечо дочери:

– Это месть сестры Бальмейна за то, что Филипп разорвал помолвку с ней.

Грей не знала о помолвке брата. Отчаяние охватило ее при мысли о потерянных вдали от мирской жизни годах. Может быть, все обернулось бы иначе, если бы мать осталась в живых, а сама Грей выросла в Медланде.

– Почему же Филипп разорвал помолвку? – удивилась она и поежилась, когда отцовские пальцы еще сильнее впились ей в плечо.

– Она оказалась шлюхой – отдалась другому мужчине за несколько дней до свадьбы с Филиппом. После такого бесчестья он не мог на ней жениться.

Грей сжала кулаки. Какое зло должно таиться в женской душе, чтобы замышлять подобную месть, удивлялась девушка.

– Когда он умер?

– Две недели тому назад.

Бросив взгляд на отца, Грей в последний раз посмотрела на мертвое тело.

– Почему же он так долго лежит здесь в таком состоянии?

– Минуло девять дней с тех пор, как он вернулся ко мне на спине своего коня, – горестно ответил отец, и морщины собрались в уголках его рта.

– Откуда?

– Из одного нашего северного владения, из Чесни.

– С севера. Но что он там…

– Молчи! – разъярился Эдуард, яростно встряхивая дочь. – Надоели мне твои расспросы!

Грей больше не пыталась о чем-либо спрашивать.

– Бальмейн мой враг, наш враг! – заявил барон. – Не забудь, что ты видела здесь, потому что мы должны отомстить.

Грей отшатнулась от отца, она не могла отнести глаз от руки, с силой сжимавшей ее плечо. Потом отец вдруг отпустил ее.

– Эту ночь ты проведешь здесь, – сказал он. – И будешь молиться за упокой души Филиппа.

Грей покачала головой. Слишком многого отец от нее требовал – ужасный запах, разлагающийся труп… Если в этом тесном помещении еще не гнездится какая-нибудь страшная болезнь, то скоро появится. Панический страх овладел девушкой при мысли, что отец может силой принудить се остаться на ночь в столь ужасающем месте. Она развернулась и бросилась к двери…

Грей стряхнула с себя мрачные воспоминания. Ни к чему переживать вновь события той ночи. Зачем вспоминать о долгих часах в молитвах, что пришлось ей провести взаперти, коленопреклоненной перед алтарем, моля о спасении души своего брата и о своем освобождении, до самого рассвета, пока не пришел слуга, чтобы выпустить ее из часовни. С тех пор Грей больше не приходила сюда.

Лай Ворчуна заставил девушку обернуться.

– Что ты нашел? – спросила она. Припадая на передние лапы, пес заглядывал под низкую скамью, пытаясь достать какое-то живое существо, пронзительно верещавшее.

– Это птица?

Через мгновение Грей получила ответ на свой вопрос, когда птица вылетела из-под скамьи и заметалась по часовне, ища выхода. Взбудораженный Ворчун безуспешно пытался поймать проворную птаху.

Это был сокол – молодой сокол, заметила Грей, захлопывая дверь, чтобы птица не вылетела в другие помещения замка. Наверное, он вырвался из того отделения птичника, где держали ловчих птиц.

Чтобы поймать сокола, требовалось много терпения и сил, но пока Грей и Ворчун гонялись за ним по часовне, тот обнаружил открытое окошко и вырвался на свободу.

Держась за подоконник, Грей смотрела, как птица взмыла в небо и распростерла крылья на голубом просторе. Девушка улыбнулась и подумала, каково это – быть птицей. Летать на свободе…