Молчи и танцуй

Кирилл был в третий раз женат и, как бывало и раньше, почти холост. Законная супруга вела хозяйство, командовала в доме, посещала массажные кабинеты и свободное время тратила на вояжи по модным магазинам. В дела мужа она не лезла. Более того, она даже не пыталась влиять на протекающие в их семье процессы и никогда не использовала такие банальные аргументы, как «Мне необходимо твое внимание, а тебя никогда не бывает дома, вонючка!». Если Кирилл сказал, что придет поздно или не придет совсем, значит, так тому и быть.

Впрочем, Кирилл все же навещал ее по выходным, и в эти дни супруги успевали отработать свои обязанности на полгода вперед.

Уже ближе к концу рабочего дня Обухов подрулил к зданию института, в котором находился офис «Пилота». Настя встретила его настолько ослепительной улыбкой, что он даже прищурился.

– Здрааасьте! – вскричала она, соскакивая с рабочего места. – А вас так давно не было, что мы уже хотели вам звонить

– И позвонили бы. Дяде Кириллу было бы приятно.

– В следующий раз обязательно это сделаем!

– Ага. – Кирилл выгрузил свои пакеты на стойку. – Настюха, ты меня любишь?

– Кирилл Сергеевич, опять вы!

– Если любишь, помоги мне, разбери эти пакеты. Тут яблоки, бананы, апельсины. Глеб Николаевич у себя?

– Он подъедет минут через двадцать.

– Хорошо. Вот тут у меня еще шоколад есть.

Кирилл вынул из бездонных карманов пиджака несколько огромных плиток, сунул их Насте.

– К чаю, – пояснил он.

– Спасибо!

Настя схватила пакеты и побежала на кухню, а Кирилл направился в глубину офиса.

Его встречали весьма радушно. Информационщица Машка Блинова, оторвав взгляд от компьютера, глянула на появившуюся в дверях массивную фигуру и радостно ойкнула. Кирилл по-отечески похлопал ее по плечу, заглянул в эфирную студию. Аня Гончарова выходила в эфир, сидела в наушниках и что-то сосредоточенно начитывала в микрофон. Закончив читать, она увидела в проеме стеклянной двери Кирилла, и ее реакция была даже более бурной, нежели у Блиновой, потому что она была моложе нее на целых пять лет.

– Кирилл Сергеевич!!

Объятий и лобызаний Кириллу избежать не удалось. Обычно он старался не прикасаться к девчонкам, потому что Глеб однажды ему это строго запретил, указав на душевную хрупкость и податливость творческих личностей, но Кирилла здесь любили почти все. Если обниматься с Глебом как с начальником им нельзя (хотя иногда и хочется), то с Обуховым можно не церемониться. Кирилл Сергеевич – это «друг семьи».

– Как вы тут без меня, девчонки?

– Все нормально, – потупив глазки, сообщила Машка. Аня Гончарова вела себя менее скованно.

– Глеб Николаевич за кондиционером уехал, – сообщила она. – Он нам кондиционер поставит, вот!

– Ай, хорошо! – квакнул Кирилл.

– Да, хорошо, а то мы прошлым летом здесь чуть не испеклись. Окошко открыть нельзя, потому что трамваи под окном ездят, все будет слышно в эфире, а бесшумный кондиционер дорого стоит.

Кирилл заглянул в эфирку. Да, действительно пекло, подумал он.

– Анюта, сделай погромче.

Аня бросилась к стойке аппаратуры и вывела ручку громкости на стационарном приемнике почти до предела. Сейчас в эфире «Пилота» играла «Drive My Car» «Битлов».

– Вот это уже совсем прекрасно, – с блаженной улыбкой проговорил Обухов.

В течение следующих пятнадцати минут девчонки рассказали ему о своем житье-бытье: о новом мальчике, который оказался загадочно талантливым и молчаливым, о новом витке продаж книги любимого босса, о том, что количество звонков радиослушателей в последние несколько дней значительно возросло. Кирилл слушал внимательно и время от времени ободряюще подмигивал. Ребята не стеснялись рассказывать ему даже то, чем избегали делиться с непосредственным начальником, потому что Кирилл никогда не афишировал свою финансовую сопричастность.

Глеб подъехал через полчаса. Вместе с ним в офис завалились двое крепких парней в униформе, тащившие большие коробки.

– Глеб Николаевич, – сказала Настя, – к нам Кирилл Сергеевич приехал.

– Где он?

– У Блиновой сидят, о политике разговаривают.

Глеб сразу направился туда. Под любопытными взглядами эфирщиков встреча друзей носила сдержанный характер.

– Привет. Какими судьбами?

– Попутным ветром в родные пенаты меня занесло. Чай будем пить?

– Будем. Девочки, накройте стол.

Праздники когда-нибудь заканчиваются. Лучше бы их не было совсем, потому что «постпраздничный синдром» порой выворачивает наизнанку сильнее похмелья. Лариса смотрела на сына, копающегося в углу комнаты со своими любимыми игрушками, и думала, что сплошные будни – это не так уж и плохо.

– Максим, – сказала Лариса, – ты кушать не хочешь?

– Нет, мам. – Мальчик выудил из коробки медведя с оторванным ухом и бросил его на диван. Эта игрушка уже морально устарела.

– А пить?

– Не-а. А что?

– Ничего, просто спрашиваю.

Максим снова зарылся в коробке. Сегодня у него был удачный день: мама решила не отводить его в садик, оставила дома и разрешила играть, сколько душе захочется. Вот только сама она выглядела какой-то грустной, и Максимку это беспокоило.

– Мам, – произнес он, рассматривая пожарную машину. – А ты сама кушать не хочешь?

– Нет, сынок.