Молчи и танцуй

Основная группа его конкурентов представляла собой сборище предпринимателей всех мастей и калибров. На первый план неожиданно вылез Григорий Савичев, которого в народе ласково называли «разливалой»: количество выпитых потеющими гражданами бутылок прохладительных напитков под маркой савичевского комбината приближалось к астрономической цифре. Вдобавок комбинат недавно запустил в работу мясную линию, и часть электората, отведав колбаски, подумала, почему бы не поддержать «разливалу» на выборах. Сам Савичев в традиционных интервью и репортажах говорил, что забота о людях – его главное политическое кредо, и что он готов в случае избрания его главой города способствовать развитию городской инфраструктуры и ежемесячно отщипывать от своего личного дохода десять тысяч рублей на унитазные сиденья для неимущих.

В затылок ему дышал Борис Брутберг. Он владел контрольным пакетом акций промышленного гиганта, который заваливал рынок дешевыми кирпичами, металлоконструкциями и оргстеклом. Парню было лет сорок, выглядел он на двадцать пять, а ругался как прыщавый подросток. У большинства трезвомыслящих избирателей он вызывал негативные эмоции, но бабушкам, как ни странно, нравился. «Такой красавчик, что я просто ух! – говорила одна пенсионерка в интервью журналисту «независимой» телекомпании. – И он обещал нам, что хулиганов поздно вечером на улицах будет меньше, потому что все улицы он сам лично будет освещать». Двое настырных журналистов раскопали старую историю о налоговых махинациях Брутберга, но одного из любопытных писак притянули в суд, а другому просто настучали по голове, дешево и сердито.

Третьим в списке лидеров шел Максим Каратаев, представитель строительного лобби и Депутат Государственной Думы. В нижней палате российского парламента он особо не блистал, но в родном городе каждая третья новостройка была выполнена его кампанией. Человек он был, на первый взгляд, хороший, имел двоих детей, жену и собаку, по утрам бегал трусцой (что, к сожалению, никак не сказывалось на его пышной фигуре), а вечерами выступал с циклом радиопередач под общим названием «Городской спектр». Ничего нового он не говорил, но говорил он красиво и правильно, поэтому, по предварительным прогнозам, за него готовы были проголосовать до десяти процентов избирателей.

В списке кандидатов также фигурировали: бывший генерал КГБ («Гражданам – достойную жизнь!»), врач-хирург из крупнейшей городской больницы («Здоровье земляков – прежде всего!»), один побитый жизнью правоверный коммунист с кругами под глазами («Долой антинародный режим!») и даже какой-то анархист без определенного места жительства, но с хитрым лозунгом «Я вам, бля, покажу кузькину мать!». Почти за каждым из кандидатов стояла некая общественная организация или политическое движение, но по сравнению с силами, поддерживающими действующего мэра Дмитрия Попова, им явно не хватало финансирования.

Лесневский в глазах простых избирателей пока ничем не выделялся. Просто одна из фамилий в бюллетене, до которой взгляд может и не добраться. Пенсионеры иногда появлялись на его благотворительных «праздниках двора», получая свои продуктовые пакеты, интеллигенция трещала о темном цвете этой лошадки, но настоящего ажиотажа так до сих пор и не было.

Сотрудники радио «Пилот» вообще не интересовались, кто он такой и что ему нужно. У них были дела поважнее.

Утром в студии и офисе царило оживление. Ди-джей Даша Парамонова, крупная и громогласная девушка, претендующая на звание неформального лидера, обнаружила в компьютере новый ролик с новым голосом, дала его послушать ведущей новостей Машке Блиновой, и обе пришли в неописуемый восторг. Причину своего восторга они объяснить не могли самим себе.

– Знаешь, Марусь, – сказала Даша, – прослушала его три раза и чуть не кончила.

Маша покраснела (девушка она была скромная, незамужняя и не очень опытная в подобных делах), но вынуждена была согласиться, что и у нее «где-то что-то зашевелилось».

– Не знаешь, кто это? – поинтересовалась она.

– Глеб притащил какого-то парня.

– С улицы?

– Нет. Говорят, в «Черепахе» песни орал.

– Нормально! К нам теперь котов мартовских созывают.

– Ага.

К одиннадцати утра весь имеющийся в наличии программный отдел – два ди-джея, информационщица Блинова, звукооператор и секретарша Настя – сидели в столовке и обсуждали личность незнакомца.

– Я видела его мельком, – говорила Настя, уничтожая свои традиционные утренние пончики.

– Ну?! И как он?

Настя, любившая иногда накинуть себе цену, неопределенно пожала плечами.

– Ну, симпатичный такой…

Звукооператор Паша до сих пор стоял у двери молча, но тут решил вмешаться:

– Он стеснительный и молчаливый. Глеб приводил его пару раз вечером, они при мне записывались. Ничего плохого не скажу.

Даша Парамонова хотела еще что-то спросить, но тут вспомнила, что у нее через минуту выход в эфир, и умчалась к себе. За ней потянулись по своим делам и все остальные.