Молчи и танцуй

Ночной клуб «Черепаха» разместился в бывшем двухэтажном универмаге, большом и немного неказистом квадратном здании, на строительство которого советские архитектурные власти не пожалели ни денег, ни творческой мысли. Кроме того, магазин был частью большого гостиничного комплекса – серой и облупленной двадцатиэтажной высотки с рестораном, в котором заезжие туристы и командированные опустошали свои кошельки. В пасмурную погоду все это великолепие навевало тоску, но на солнце, лучи которого радостно отражались в окнах и витринах, выглядело вполне сносно и даже как-то продвинуто.

После вторжения рыночных отношений посетителей в гостинице и ресторане стало гораздо меньше. С годами ресторанчик зачах, и один из городских толстосумов, недолго думая, прибрал его к рукам. Гостиницу он привел в относительный порядок, с чистой совестью нарисовав три звезды на рекламном проспекте, а из ресторана соорудил что-то вроде досугового центра, составными частями которого стали большой супермаркет, сауна-центр, боулинг на 8 дорожек и концертно-танцевальная площадка под названием «Черепаха» на четыре сотни посетителей. За несколько месяцев это комплекс стал едва ли не самым крупным развлекательным заведением города.

Кирилл усадил своих гостей за столик в самом дальнем углу зала.

– Программа начнется через час, – сказал Обухов, протягивая Наташе меню, – а пока нужно пожрать и чего-нибудь выпить.

– Ты за рулем, – напомнила Наташа. Музыка на танцплощадке уже грохотала вовсю, поэтому приходилось повышать голос.

– За нами приедут! Глебушка, ты что будешь?

Глеб поудобнее устроился в своем дерматиновом кресле, вытянул ноги под столом и ответил томно:

– Мне, пожалуйста, коньячку.

Женственной походкой к столику причалил светловолосый официант, принял заказ и быстро удалился. Наташа заказала себе салат из свежих помидоров и огурцов, жареный картофель с окорочками и кофе по-восточному. Глеб выбрал шашлык, горбушу и салат из кальмаров. Кирилл вообще навыбирал себе всякой всячины, из которой самым знакомым блюдом Наталье показались куриные окорочка.

Первая часть заказа была исполнена за десять минут. К салатам официант подал графин коньяка, бутылку молдавского вина и бокал темного «Гиннеса». Кирилл сразу отпил треть содержимого, закурил и с деловым видом обратился к Глебу:

– Ну, что, пока не стало совсем хорошо, вернемся к нашим баранам?

– Вернемся, только я сначала отработаю свою часть обязательной программы

Глеб налил супруге вина, себе плеснул коньяку. Они дружно чокнулись, выпили. Глеб закусил кальмаром и снова развалился в кресле.

– Насколько я понял, – начал Кирилл, – у нас на «Пилоте» не самые лучшие времена?

– Плюс-минус, – ответил Глеб. – Бывало и хуже, но рынок сейчас выталкивает мелочь. Скоро останутся одни крупные холдинги, и нам с тобой придется продать станцию и переквалифицироваться в управдомы.

Кирилл покачал головой и снова приложился к своей кружке.

– Не каркай. Хочешь, я тебе еще денег дам?

– Не раскручивай инфляцию, ты уже порядком вложился.

– То было совсем другое дело. – От Кирилла не так-то легко было отбиться, если на него нападали приступы филантропии. – Хотя, признаюсь, мне тоже будет мучительно больно, если «Пилот» умрет молодым.

Глеб теперь тоже закурил.

– А что касается твоего Лесневского, – продолжил Кирилл, – то пусть крутится сколько влезет, лишь бы платил.

– Да он платить и не отказывается, даже наоборот… – Глеб осекся, решив умолчать о странном предложении по оплате. – Просто меня воротит от всего. Этот тот редкий случай, когда деньги пахнут, и этот запах будет меня преследовать повсюду.

– А жить тебе хочется? Извини меня, Глеб, но ты рассуждаешь как нищий студент, у которого забеременела подружка, а он сидит и размышляет, идти ему разгружать вагоны или не идти, испортит он свои нежные пальчики или не испортит, не пойдет ли это вразрез с его убеждениями. Я бы этого студента просто убил. А ты?

Глеб ухмыльнулся. Выпитая рюмка коньяка уже резвилась в голове.

– Я бы его для начала кастрировал.

– Фашист… А теперь представь себя на его месте. Ты позаботишься о подружке или пошлешь ее к мяснику на аборт? Я не поэт, так что скажу прозой: иногда лучше рисковать забеременеть, чем не трахаться совсем.

Кирилл, за любым столом и в любое время года по умолчанию являвшийся тамадой, быстро наполнил освободившиеся бокалы, поднял свой и с пафосом изрек:

– За избавление раба божьего Глеба от сомнений!

Шестопалов опрокинул вторую порцию коньяка одним глотком. Стало еще веселее. Хоть и бывало, что директор радио «Пилот» просыпался после какого-нибудь праздника в чужой квартире со всеми признаками алкогольной амнезии, пьяницей себя он не считал. Будучи студентом, он закладывал за воротник куда больше. Но как все-таки хорошо посидеть в ресторане с приятелем, у которого когда-то стрелял пачку «Родопи» до стипендии!

– Я гляжу, – сказал Кирилл, орудуя вилкой, – Глебыч приходит в себя.