Молчи!

Тут Алексис встала, и какую-то долю секунды Лейк думала, будто она хочет подойти к дивану и ударить ее. Но она быстро вышла из комнаты, оставив Лейк в одиночестве. Когда немного времени спустя Алексис вернулась, в ее невероятно тонких пальцах был зажат клочок бумаги. По пути она прихватила фотографию Шарлотты в серебряной рамке.

— Вот, — сказала она, протягивая обе вещи Лейк. Лейк увидела, что бумажка — это слегка расплывчатая фотография ребенка в коляске, сделанная, возможно, с помощью мобильника. Оба ребенка были поразительно похожи.

— Они… близнецы? — спросила Лейк, и ее голос дрогнул.

— Интересно, не правда ли? — Алексис ухмыльнулась. — Считается, нельзя родить однояйцевых близнецов в результате искусственного оплодотворения. Однако мы с Брайаном похожи, и брат или сестра Шарлотты выглядели бы совсем как она. Подумайте о близнецах Олсон. Они разнояйцевые, и все же их с трудом различают.

— Вы сфотографировали ту девочку?

— Да. Когда я ее увидела, то пересела за другой столик, поближе, и сделала несколько фотографий, пока женщина болтала с кем-то по сотовому телефону.

— Вы что-нибудь сказали ей?

— Боже милостивый, нет, — ответила Алексис. — Я, может, и сумасшедшая, но не тупая. Если бы та женщина узнала, о чем я подумала, то пулей выскочила бы оттуда.

— А как вы узнали ее имя?

— Она расплатилась кредиткой. Когда она ушла, я спросила у кого-то из персонала, как ее зовут, — сказала, мне кажется, я знаю ее по колледжу и хочу проверить это. Я бываю там регулярно, и никто ничего не заподозрил. Не представляю, что женщина делала в Верхнем Ист-Сайде в тот день. Вообще-то она живет в Бруклине, в районе Дамбо.

Она произнесла это слово пренебрежительно, словно синоним «куче навоза». Но это была шикарная, модная часть Бруклина, где Лейк не раз бывала с подругами.

— Как?..

— Как я узнала, где она живет? — спросила Алексис, снова раздраженно. — Она и ее муж числятся… О, подождите, как я узнала, что она пациентка Клиники по лечению бесплодия на Парк-авеню? Это было легко. Я позвонила девушке в регистратуру, представилась как Мелани и сказала, что мне нужно проверить даты некоторых процедур для налоговой. Она прошла через два экстракорпоральных оплодотворения через два месяца после того, как мне сказали, что Брайан не позволит использовать мои эмбрионы. Я не хотела, чтобы эмбрионы погибли — на случай если он передумает, — но сотрудники знали, что я не вернусь в клинику, и подсадили их ей.

Лейк сделала глубокий вздох. История была ужасной — и почти фантастической, чтобы поверить в нее.

— Но почему Левин пошел на такое? — спросила Лейк. — Если та женщина не могла забеременеть, почему не взяли яйцеклетки у донора? Клиника даже запустила собственную донорскую программу.

— Возможно, она не хотела донора, — сказала Алексис. — Мелани выглядит на сорок с небольшим — наверное, надеялась, что родит собственного ребенка. Я уверена, Шерман обрабатывал ее, как и меня. Он и Левин любят говорить женщинам «вы обязательно забеременеете», словно мы все являемся производителями младенцев. Когда Шерман обнаружил, что ее яйцеклетки бесполезны, то был шокирован и потому использовал мои эмбрионы, ничего мне не сказав.

В последние несколько недель Лейк достаточно прочитала об оплодотворении «в пробирке» и понимала, как трудно приходится пациенткам в возрасте за сорок. Частью экстракорпорального оплодотворения является гормональная терапия, которая способствует тому, что женщина производит больше яйцеклеток. Потом эти яйцеклетки вынимают и помещают в чашку Петри вместе со спермой партнера женщины или, за отдельную плату, сперматозоид вводят в яйцеклетку с помощью специальных инструментов, чтобы облегчить оплодотворение. Но если женщине сорок или больше, как Мелани, то шансы на успешное оплодотворение и подсадку эмбриона в матку невелики, поскольку яйцеклетки быстро лишаются жизнеспособности и их к тому же мало: если женщине сорок три, то лишь десять процентов ее яйцеклеток способны к оплодотворению. Чем старше женщина, тем меньше шансов произвести полноценные яйцеклетки, которые потом можно перенести в ее матку. Вот почему некоторые клиники даже не берутся за женщин старше сорока.

— И вы никогда не подписывали разрешение воспользоваться вашими яйцеклетками?

— Никогда.

— Вы обращались по этому вопросу к Шерману?

— Конечно. Я позвонила ему, как только выяснила, что Мелани была их пациенткой. Он разговаривал со мной покровительственным тоном. Сказал, что я должна обратиться к психологу, который специализируется на — цитирую — «таких женщинах, как вы».

— Он предложил вам поговорить с Гарри Клайном?

— С их штатным психологом? Нет. Похоже, тот принимает только женщин, которые еще не сорвались с крючка и из которых еще можно выжать немного денег.

— Есть ли возможность сделать анализ ДНК?

— Я так далеко не заглядывала. Хотите — верьте, хотите — нет, в подобных случаях закон защищает родителя-опекуна — что просто низко. Это мой ребенок, девочка должна быть со мной.