Молчать, чтобы выжить

«Камакин везет образец изотопа в своей машине, иначе он бы не предпринял эту опасную поездку. Думай, Турецкий! Думай! У Камакина не было времени, чтобы тщательно спрятать „осмий“, так? Так. Значит, „жигуленок“ мы потрошим зря. Но куда он мог его спрятать? А может, и правда поглотил?» — Турецкий усмехнулся собственным мыслям. — Глупости! Изотоп должен быть где-то у него под рукой.

Турецкий внимательно посмотрел на ухмыляющуюся физиономию Камакина и сдвинул брови. «А что, если…» Он отшвырнул окурок и решительным шагом подошел к машине.

— Коля, отойди-ка, — отодвинул он оперативника. Затем нагнулся, просунул руку в салон и открыл бардачок.

— Александр Борисович, мы уже смотрели. Там ничего, кроме аптечки, — сказал за спиной оперативник.

Не слушая его, Турецкий достал аптечку, откинул крышку и стал просматривать ее содержимое. Незаметно он покосился на Камакина. Тот по-прежнему пил кофе, но с лица его сошла прежняя невозмутимость. Пластиковый стаканчик накренился в его пальцах, и несколько капель кофе упали вице-мэру на брюки, однако Камакин этого даже не заметил. Он во все глаза смотрел на Турецкого.

«Так. Капли от насморка… Тетрациклин… Растворимый аспирин… Стоп!»

Александр Борисович вскрыл коробку с аспирином. Внутри аккуратными рядами лежали пластиковые пакетики с порошком. Один из этих пакетиков несколько отличался от других.

Боковым зрением Турецкий продолжал наблюдать за Камакиным. Волосы у того потемнели, пропитавшись потом. Не в силах справиться с напряжением, он слегка привстал с бордюра.

— Понятые, подойдите, пожалуйста, поближе! — громко позвал Александр Борисович. И, не скрывая облегчения, добавил: — Кажется, мы нашли то, что искали.

— Попрошу отметить в протоколе, что машина не моя! — крикнул со своего бордюра Камакин. — Она принадлежит моему приятелю Алексею Борцову!

Однако Александр Борисович его уже не слушал. Он был занят оформлением протокола изъятия вещдока — по всем правилам уголовного процесса.

6

Туристический автобус, следовавший из России в Германию, направлявшийся из Москвы в немецкий городок Ульм, находящийся между Мюнхеном и Франкфуртом, резво катил по утреннему шоссе. Выбравшееся из-за горизонта солнце освещало бледными лучами сонные лица пассажиров, большинство из которых были эмигрантами: евреями и немцами, обосновавшимися в Германии и время от времени наезжающими в Россию, чтобы повидаться с родственниками.

За окном мелькал знакомый до боли классический русский пейзаж с пожухлыми березками и пожелтевшими полями.

Внезапно автобус затормозил.

Пассажиры, зевая, стали смотреть в окно — неужели уже граница? Однако до границы оставалось еще больше получаса езды. Передняя дверь автобуса открылась, и в салон вошли трое мужчин. Они были в болоньевых куртках и кепках, по виду — типичные туристы-грибники. За плечом у одного из них висел старый холщовый рюкзак.

Пассажиры решили, что пройдоха водитель решил немного подзаработать по пути, и снова закрыли глаза. Мужчины осторожно тронулись вдоль салона, выискивая места посвободней. Лица у них были осунувшиеся и усталые. Внезапно один из них, невысокий и бойкий, быстро нагнулся. Раздался сухой щелчок. Это щелкнули наручники, сомкнувшись на худых запястьях одного из пассажиров.

— А-а, с-суки! — взвыл тот на весь автобус и попытался вскочить.

Невысокий двинул ему локтем в челюсть, и тот снова рухнул на сиденье.

По вмиг проснувшемуся автобусу пробежал ропот.

— Господа, не волнуйтесь! — обратился к пассажирам невысокий «грибник». — Мы из милиции! Мы только что задержали опасного преступника.

— Как — преступника? Какого преступника? — заволновался автобус.

— Просьба всем успокоиться! — снова обратился к пассажирам невысокий. — Вам ничего не угрожает. Через пару минут вы продолжите поездку.

— Поднимайся, Старшина! — Один из «грибников» рывком поднял пассажира с места, и все четверо — милиционеры и задержанный мужчина — двинулись к выходу.

И действительно, через пару минут автобус снова как ни в чем не бывало покатил по шоссе, оставляя далеко позади и милиционеров, и преступника, и всю эту странную, полную сюрпризов Россию.

7

Стол был великолепен. На левом фланге вазочки с оливье, селедкой под шубой и грибным салатом соседствовали с блюдом, наполненным горячими, аппетитными мантами и тарелкой с солеными груздями. На правом розовела нарезанная тонкими ломтиками ветчина и краснели аккуратные ряды фаршированных томатов. В центре стола стояла запотевшая от холода бутылка водки, на которую с вожделением поглядывали четыре пары мужских глаз. Пара женских глаз с неменьшим вожделением смотрела на бутылку белого мартини, уже открытую, но еще не початую.

— Ну что, друзья мои, — обратился к присутствующим Александр Борисович Турецкий, — предлагаю начать банкет. Вы как?

— Давно пора, — поддакнул Вячеслав Иванович Грязнов, берясь за бутылку мартини.

А Меркулов и Яковлев молча пододвинули к нему свои рюмки. Лица у обоих были довольные.

— Сначала прекрасной даме! — осадил их Вячеслав Иванович. Он наполнил фужер Ирины мартини и лишь затем разлил по рюмкам холодную водку. — Ну что, ребята, за успех?