Молчать, чтобы выжить

— Я просто интересуюсь вашим мнением. Как знать, возможно, ваше предположение прольет свет на это запутанное дело.

— Даже не знаю, что вам ответить. Я слышал, что у него что-то там не клеилось в личной жизни. Какие-то проблемы с женой. Возможно, вам стоит поискать ответы на свои вопросы именно в этой области?

— Возможно, — согласился Александр Борисович. — А что именно вы слышали?

— Поговаривают, что у Валеры была любовница. Впрочем, это только слухи, и я бы не стал вам о них рассказывать, если б не такой страшный повод.

— Повод?

— Я имею в виду смерть Валеры.

— А-а, — протянул Турецкий. — Да, повод действительно жуткий. Может быть, вы и подробности его личной жизни знаете?

По лицу Камакина пробежала тень.

— Не поймите мне неправильно, — сказал Александр Борисович, — я всего лишь имел в виду, что… — Турецкий замялся, подыскивая нужную формулировку. — Вы ведь с Костюриным были друзья?

— Я бы не сказал. Мы были добрые приятели, но никак не друзья. Поэтому подробностей я не знаю. За подробностями вам лучше пойти к его жене.

Теперь Камакин говорил холодно и неприязненно, словно решил, что притворяться приветливым больше незачем.

— Позвольте поинтересоваться, Александр Борисович, у вас уже есть какие-нибудь версии?

— Кое-какие есть, — уклончиво ответил Турецкий. — Но пока это всего лишь предположения, не подтвержденные фактами.

— Ну это лучше, чем совсем ничего.

— Безусловно.

— Надеюсь, вы быстро поймаете этого подонка, — сказал Лев Анатольевич, поглядывая на часы. — Кем бы он ни был.

— Мы постараемся, — пообещал Александр Борисович.

— Прошу прощения, но мне пора заниматься делами, — сказал Камакин. — Хотелось бы надеяться, что я вам хоть немного помог. Впрочем, похоже, что это не так.

— Как знать, — сказал Турецкий.

— Александр Борисович, у меня к вам просьба.

— Я вас слушаю.

Камакин вновь улыбнулся, еще приветливее и вежливее, чем прежде.

— Пожалуйста, если можно, держите меня в курсе дел. Мы тут все воспринимаем убийство Валеры слишком лично. Ведь на месте его мог оказаться любой из нас, госчиновников.

— Да, конечно. Если что-то найдем, сразу же вам позвоню.

— Спасибо.

— Ну что, Александр Борисович, поговорили с Камакиным? — Голос Володи Яковлева звучал весело, однако в нем сквозило такое любопытство, что Турецкий усмехнулся.

— А как же, — в тон Володе ответил он.

— И как прошла беседа?

— Наспех, поверхностно и небрежно.

— Понимаю. Боялись спугнуть птичку?

— Угу. Мужик он далеко не глупый. Я видел, как он насторожен. Кстати, насчет птички — это ты очень метко. Он и правда похож на птицу. На попугайчика. Нос крючком, и все время башкой вертит — то справа на тебя посмотрит, но слева. Как будто пытается разгадать, что у тебя на уме. Так что более детальный допрос придется провести уже в СИЗО. В Бутырках или в Матросской Тишине — это уж как получится.

— Если, конечно, он туда попадет, — с сомнением произнес Яковлев.

— Попадет, никуда не денется. Но для того чтобы прищучить этого типа, нужно собрать железные доказательства.

— Именно этим я сейчас занимаюсь.

5

Татьяна Перова поднялась из ванны, стянула с вешалки махровый халат и пошла открывать дверь, на ходу надевая халат на мокрое тело.

Прежде чем открыть, она посмотрела в глазок. Закусила губу и тихо проговорила:

— Черт.

Постояв несколько секунд в замешательстве, она все же решилась и повернула ручку замка. Дверь бесшумно распахнулась.

— Ну здравствуй, Танечка! — пробасил гость.

— Борис, — сказала Перова.

— Рад, что узнала. Я уж думал, ты совсем забыла о моем существовании. Зайти-то можно, или как?

Татьяна все еще стояла в нерешительности.

— Да ладно тебе, не съем, — усмехнулся Шлегель.

— Ладно, проходи. — Перова посторонилась, впуская нежданного гостя в квартиру.

Шлегель, не разуваясь, прошел в гостиную.

«Прямо как к себе домой», — с раздражением подумала Перова. Она двинулась вслед за ним.

— Я думала, ты вернулся в Германию.

— В Германии скучно. — Шлегель уселся в кресло. — А я люблю повеселиться.

— Что, неужели здесь больше шлюх? — с издевкой в голосе спросила Перова. — Или они доступнее?

Шлегель ухмыльнулся и погрозил ей пальцем:

— Детка, не хами. — Он откинулся на спинку стула и окинул плотоядным взглядом ее фигуру. — Ах, черт, какая же ты красивая баба! Извини, что вытянул тебя из ванной.

— Ничего. Выпьешь чего-нибудь?

— А что есть?

— Водка, немного коньяка.

— А вискарь?

— Виски нет.

Шлегель вздохнул:

— Ну тогда давай водку.

Перова достала из бара бутылку водки, наполнила стопку и протянула немцу. Он взял, осторожно понюхал, затем выдохнул через плечо и закинул водку в глотку.

— Хорошо, — поморщился он. По-мужицки занюхал рукавом и перевел взгляд на голые ноги Татьяны.

Перова поплотнее закуталась в халат.

— Ты по делу или в гости? — спросила она.

— М-м… Сложный вопрос. Но считай, что в гости.

Перова нахмурила точеные брови.

— Зря ты ко мне пришел, — неприязненно произнесла она. — Вдруг кто-нибудь увидит?

— Расслабься, детка. Никто меня не увидит. Или ты кого-то ждешь?

Перова пропустила его вопрос мимо ушей.