Молчание солдат

– Через два часа Пулатов привезет его к нам.

– Я пришлю за ним машину.

Юрий Петрович кладет трубку и смотрит на начальника оперативного отдела. Тот улыбается:

– Ты, Юрий Петрович, стал классическим телефонным чиновником. Отвык, наверное, от боевых операций. Может, лучше задействовать кого-то из командиров бригад? Не думаешь так?

Мочилов отрицательно мотает головой:

– Они не в курсе событий. И не должны быть в курсе настолько, насколько я. Относительно физической формы... Я еще на что-то гожусь.

Стучат в дверь. Один из офицеров открывает. Принесли сводку погоды, нанесенную на стандартные штабные карты. Сводка на три дня, как и запрашивали. Каждый день на отдельном листе.

– О-го-го! Товарищ полковник... Посмотрите...

Мочилов подходит к столу:

– Пурга, значит... Придется искать в пурге дыры.

– Все-таки вылетите?

– Посидим в Ханкале... В боевой готовности.

ГЛАВА 5

1

Согрин со своей разобщившейся группой так и идет по следу, оставленному боевиками уже после того, как они вступили в бой с верхней позиции. Если эту позицию чеченцы покинули, значит, обстановка позволила им это сделать. Следы отчетливо показали, что они вели отсюда обстрел чьих-то позиций... Идет в прежнем темпе, потому что понимает: бой еще не закончен, и пока он не догнал противника, пока он не видит его визуально, – и его группа, и кто-то еще находятся в опасности. Где-то вот-вот должен возобновиться бой, а он, если будет поджидать отставшую троицу, рискует снова успеть только к подбору гильз из снега, если и к этому успеет, потому что ветер все сильнее, все настойчивее пытается свалить человека, и снег ложится все более плотным слоем, обещая засыпать упавшего. Скоро и следы, и гильзы занесет, и тогда уже невозможно будет ориентироваться так же хорошо, как можно было сделать это ночью. Именно по следу ориентироваться, а не по компасу. Что же касается приближающегося утра, то утра может и не быть, если начнется настоящая пурга. В пургу и при дневном свете видно хуже, чем ночью при хмуром небе. Даже с прибором ночного видения в пургу работать труднее.

Правда, теперь, на пологом спуске, темп преследования выдерживать стало легче всем. Даже лейтенант Егоров, до этого идущий с криво открытым ртом, и тот рот закрыл, но по-прежнему хмуро посматривает по сторонам. Лейтенант Брадобрей тоже мрачен. Оба недовольны тем, что их товарищи отстали. По правде говоря, они надеялись на их физическую подготовку так же, как на свою, и совсем не верили в такую же подготовку гораздо более старших по возрасту спецназовцев ГРУ. А теперь оказывается, что и их выносливость на пределе, а спецназовцам хоть бы что, и они готовы ночь до конца так же носиться по снежным горам, а потом и днем продолжать преследование. Новичкам это показалось хождением за пределом возможного. Но – молчат и терпят...

След, ведущий на спуск, начинает идти не по прямой, а классическим серпантином. Так, конечно, спускаться легче. Но Согрин поднимает бинокль и пытается рассмотреть то, что можно рассмотреть в непосредственной близости при такой плохой видимости. Смотрит, не останавливаясь при этом, рискуя сам скатиться по склону. Наконец убирает бинокль в футляр:

– Веревку... И включить «подснежники»...

Веревками лейтенанты обеспечены. И полковник правильно сообразил, что значительно сократит время, воспользовавшись техникой горного хождения. Веревка пропускается через карабины, закрепленные на поясе. Первым спускается сам полковник. Впрочем, такой спуск можно и без веревки проводить, хотя это в темноте гораздо опаснее. Тем не менее через короткий промежуток времени в наушниках раздается голос Согрина:

– Я Рапсодия. Веревки хватает на три витка серпантина... Следующий...

Спускаются два лейтенанта, за ними Кордебалет. И после этого конец веревки сползает в руки Согрина. Сохно сверху страховать некому, и подполковник спускается сам, причем не менее быстро, чем остальные спускались по веревке.

– Какая встреча! – восклицает он внизу. – Давно не виделись.

– Поехали дальше... – не останавливается полковник.

Следующий этап преодолевают в том же порядке, только теперь уже самостоятельно, без страховки, спускается Кордебалет. Третий этап начинает Сохно, а заканчивает Согрин. Но третий этап короткий. Преодолевают всего два витка серпантина, а третьего не находят, и Сохно вынужден даже слегка подняться, чтобы выйти на след.

– Теперь – за ними!

– Мы на склоне... Спускаться? – раздается в наушниках голос лейтенанта Юрова.

– Я не давал приказа на отдых, – на ходу сухо отвечает полковник.

* * *

Отставшие лейтенанты оказываются гораздо лучшими горниками, чем показали себя марафонцами. В наушниках хорошо слышно, как они переговариваются:

– Крюк вбей... Сюда... Так...

– Нет-нет... Не видишь... Трещина слабая... Выше вбивай... Вот...

– Ага... Пропускай веревку... Стравливай...