Молчание леди

— Если ты решишь остаться внизу, как я уже говорила, тебе потребуется уголь. Помнишь, когда я сказала, что не могу позволить себе нанять еще одного работника, ты дала мне понять, что готова работать, так сказать, за кров и пищу? Я могу давать тебе нормальную пищу, но кров там, внизу, оставляет желать лучшего. Хотя тебе решать. Но, повторюсь, печка съедает много дров, и огонь невозможно долго поддерживать без угля. Так что вместо платы я буду давать тебе по мешку угля каждую неделю. Ты сама определишь, сколько его тратить в день. А сейчас вот благодарность за работу, — она сняла чашки и блюдца с посудной полки и поместила их на стоявший на краю стола оловянный поднос, где уже была подставка для чайника. — Когда закончишь со двором, как думаешь, чем еще сможешь заняться? Одно мне кажется совершенно очевидным: ты не хочешь выходить на улицу, так что на рынок тебя не отправишь. К тому же, глядя на эту твою одежку, они еще решат, что ты снова хочешь что-нибудь стащить, и прогонят. Да, я слышала о том, как ты взяла яблоко из ящика у Микки Робсона. Итак, остается только работа в доме, — говорила она, наливая кипяток в заварочный чайник, в который заранее положила три полные чайные ложки чая из деревянной банки с крышкой, стоявшей на полке над очагом. Помолчав, она добавила: — Похоже, ты вряд ли привыкла к работе по дому, но, с другой стороны, для тебя ведь не было обычным занятием вычищать дворы вроде моего, а? Сомневаюсь! Но ты это делала как следует. Я полагаю, что это как раз случай крайней нужды, когда ничего от нас не зависит. Не знаю, сколько ты слонялась по улицам, девочка, но за это время ты узнала что почем. Ну вот, теперь пусть немного настоится. Терпеть не могу некрепкий чай. Тебе с сахаром? Я положу пару кусочков. Можешь добавить еще, если хочешь. И вот молоко. Как думаешь, сможешь ты убирать этот дом? Я имею в виду подметать, вытирать пыль, полировать мебель и все такое, как домашняя хозяйка. Я сама многие годы это делала, пока мне не пришлось заниматься магазином, когда умер старый Хэм. Я как-нибудь расскажу тебе о нем.

Белла снова подошла к полке с посудой и взяла тарелку. Из стоявшего рядом буфета она достала две покрытые глазурью булочки и положила на тарелку, потом поставила ее перед девушкой. Затем налила в чашку чай и поставила ее и молоко рядом с тарелкой. Белла очень удивилась, когда Рини потянулась рукой к чашке, но не взяла, а только погладила кончиками пальцев ее край и блюдце.

Белла впервые обратила внимание на то, что у девушки были чистые ногти. Наверное, она оттерла их под краном в прачечной. Но почему она погладила чашку и блюдце? Это было самое странное создание из всех, кого Белла знала. Она была удивлена еще больше, когда девушка встала из-за стола и направилась к стене слева от очага, а там указала на узорчатую стеклянную скалку, подвешенную к крючку при помощи кусочка лески. Постучав по ней, Рини повернулась к столу и изобразила, будто катает скалку, и Белла воскликнула, в восторге от того, что поняла ее:

— Хочешь сказать, что ты умеешь готовить?

Девушка уверенно кивнула.

— Ну, это хорошо, очень хорошо. Ладно, сядь и поешь, потом мы достанем ее оттуда. Готовить. Никогда бы не подумала!

Белла замолчала и стала мысленно подводить итог тому, что знала об этом существе, как она все еще думала о девушке. Итак, она одета в пальто и шляпку-тюрбан, все вещи классные. И ее туфли тоже… ну, то, что от них осталось… были высшего качества. Более того, те немногие слова, что она произносила, звучали необычно. В ее речи не было и намека на кокни или шотландский либо ирландский выговор, и ее голос не был таким звонким, как у Джорджи Джо. Она бы уловила шотландский акцент, потому что Хэм, или Хэмиш, как его на самом деле звали, разве не был он шотландцем до мозга костей? И еще девушка гнусавила — нет, не гнусавила, а говорила немного в нос, с легкими высокомерными нотками, как некоторые леди, когда болтают друг с другом. Нет, на это не было похоже. Она не могла точно описать, как говорила девушка. Одно было ясно: ее речь необычна. Без претензий, но необычна. Но в то же время девушка выполняла всю обычную работу и, наконец, умела готовить. Боже, Боже! Она была странная, очень странная. И Белле очень хотелось докопаться до истины. Да, хотелось. Но кто знает? Возможно, при помощи пищи и тепла, да если еще избавить ее от этого страха перед мужчинами, из-за которого она перестала говорить…

Когда Белла сказала:

— Выпей чай и съешь булочку, — в дверь постучали. Она открыла и сразу спросила стоявших на пороге своих помощников: — Вы достали тюфяк?

— Да, — кивнул Прыщавый.

— Ну и где он?

Теперь ответил Джо:

— Нам удалось найти один, Белла, хороший, да еще и новый. Но он не будет… — Он уже хотел было сказать «доставлен», когда Белла прикрикнула:

— Замолчите! Зайдите в дом! — И практически перетащила их обоих через порог, закончив: — Хотите, чтобы вся улица знала? Вытрите ноги, потом придете в кухню и расскажете все до конца.