Молчаливый разговор

Он любил Зою, но ненавидел ее влюбчивость. А она любила любовь. С юности… От одной такой родился Паша, едва сестре исполнилось восемнадцать. Любовь ее и погубила, не вынесла безответности.

Глеб тряхнул головой. Вечно воспоминания лезут в самый неподходящий момент, и перед глазами встает картина, какой он увидел сестру, когда примчался на звонок рыдающего в трубку Паши. Зоя, Зоя… Что же ты наделала? Как ты могла исковеркать жизнь собственному ребенку?

– Наелся? – выдавил из себя улыбку Глеб, наблюдая, как Паша вытирает салфеткой рот.

– Угу.

– Тогда, может, покатаемся? – предложил он и встретился с умными все понимающими детскими глазами.

Конечно, Пашка уже давно разгадал его хитрость. Три дня в неделю Глеб старался привозить племянника домой как можно позже. Ну, еще по выходным развлекал его, если не уезжал в очередную командировку. В остальное время тот был предоставлен самому себе. Приходящая учительница действовала в рамках школьной программы, не отступая от нее ни на шаг. Глеб не мог ее винить, она, наверное, лучше знала, как вести себя с проблемными детьми. Еще была няня, которую он нанял, когда Паша переехал к нему. Она следила, чтобы ребенок всегда был накормлен и с ним ничего не случилось. Но что творилось в маленькой душе, не знал никто. В нее Паша никого не впускал.

– Тогда поехали, – нарочито весело произнес Глеб, складывая пустые коробки и салфетки на поднос.

Для середины октября погода стояла на удивление теплая. Уже стемнело, и в воздухе пахло влагой.

– Наверное, пойдет дождь, – улыбнулся Глеб в зеркало заднего вида. – Но нам с тобой он не страшен, ведь правда?

– Да, – без тени улыбки ответил Паша.

Глеб уже и не помнил, как выглядит этот ребенок, когда улыбается. Так давно это было. Он опять незаметно вздохнул, включил музыку и приспустил стекла, чтобы в салон ворвался теплый осенний ветер.

Дождь хлынул неожиданно. Единственная вспышка молнии в сопровождении мощного раската грома, и с неба полила вода сплошным потоком. Дворники не справлялись, елозя из стороны в сторону по лобовому стеклу. Но Глеба это не напрягало. Движение в это время суток уже не было таким активным, как в часы пик. Они медленно ехали по узенькой улочке, вспарывая лужи с неоновыми отражениями огней города.

Ее Глеб заметил не сразу. Она стояла под козырьком, освещаемая витриной магазина. Заплаканная, растерянная и очень красивая.

– Девушке плохо. Наверное, она забыла дома зонт. Подвезем? – обратился он к Паше.

А тот уже и сам заметил бедняжку, прилип к стеклу, рассматривая ее. Он только энергично закивал головой, не отрываясь от заинтересовавшей его картины.

Глеб вывернул к тротуару и плавно затормозил. Опустив стекло громко позвал:

– Девушка, вас подвезти?

Запоздало пришла мысль, что, возможно, она не просто так тут стоит, а ждет кого-то. Тогда почему плачет или плакала? Да и одета она не по погоде – легко и празднично. А еще красиво: золотистое платье обтягивало стройную, как у статуэтки, фигуру, туфли на высоком каблуке переступали в луже в поисках сухого места, которого уже не осталось, в руках маленькая сумка, которую она держит так крепко, что даже сквозь дождь видно, как побелели костяшки пальцев.

Она пыталась разглядеть Глеба в салоне, поглядывая на заднее окно, где маячила Пашкина физиономия.

– Не бойтесь, садитесь, – подбодрил Глеб. – Дождь зарядил на всю ночь.

Он чувствовал, как она колеблется, не зная, на что решиться. Наконец, она сделала неуверенный шаг и тут же оказалась под потоками ливня. Не раздумывая больше, побежала к машине. Глеб предусмотрительно распахнул для нее дверцу.

– Все-таки промокли, – сказал он, когда она заскочила в салон, обдавая его брызгами.

Совсем молоденькая, лет двадцать, может, чуть больше. Русые волосы, гладко зачесанные и собранные на затылке, потемнели от воды. В немного раскосых светло-карих глазах застыла благодарность с примесью стеснения, как успел заметить Глеб, когда она мельком на него посмотрела. Тонкими длинными пальцами она расстегнула сумочку и, достав платок, аккуратно промокнула лицо. Интересно, что она делает одна вечером в таком виде, да еще и под дождем?

Глеб ждал, когда она заговорит, не трогаясь с места. Но она спрятала обратно платок и молчала, тихонько шмыгая носом.

– Куда вас отвезти? – спросил Глеб, когда понял, что молчание затянулось.

Она повернулась, и Глеб рассмотрел золотистые искорки в больших и грустных глазах. А еще заметил, как подрагивают ее губы, словно она изо всех сил старается не разрыдаться.

– Едем прямо? – улыбнулся он, машинально отмечая тихое жужжание включившегося навигатора.

– Да, – улыбнулась она в ответ, отчего у Глеба шевельнулось что-то теплое и приятное в душе.

Он медленно тронулся, незаметно поглядывая на нее. На перекрестке свернул направо, уловив едва заметный кивок девушки. Краем глаза заметил, как по щеке ее катятся слезы, которые она сердито смахивает. Интересно, что ее так сильно расстраивает? Но не станешь же лезть в душу и расспрашивать. Да и вряд ли она будет с ним откровенничать. Но попробовать стоит.