Молчаливое желание

“Тупой скот. Наконец-то после стольких лет многочисленных письменных обращений мне наконец-то дали новое место! Наконец-то это старик помер, хотя должен был умереть ещё пять лет назад. Всё никак не хотел отдавать своё накормленное местечко!

Наконец-то я перестану видеть одни и те же рожи. Тупое, блеющее стадо, которое скоро вымрет! За все эти годы молодые люди уходят отсюда, пока есть возможность. Пока здоровье их пышет, а цвет их молодости не затух! Особенно женщины. Как же они здесь мерзки! Они остаются здесь, пахают наравне с мужчинами и рожают бесчисленный выводок, который умирает, не дожив и до пяти лет!

Многие из них младше меня, а выглядят как старухи. Мерзкие, убогие женщины! Им всегда что-то нужно, в отличие от мужчин: он не хочет жениться, покрестите ребенка, помолитесь, чтобы дитя вылечилось, помогите старцу, он болен, он при смерти, он умер. Помогите. Помогите. Помогите!

Они носили мне свои плоды с огородов, заставляя голодать себя и своих детей, лишь бы молитва сработала! Как же они жалки! И вскоре я уйду отсюда, но заберу с собой одну награду, которая должна служить мне расплатой за все те годы, что я отдал этому месту.

Если бы я сделал это здесь, никто бы не благоговел передо мной, а в большом городе никто об этом не узнает. Я изначально этого желал, но меня сразу же отправили после учёбы в эту глушь! Как же я жаждал покинуть это место. Сорвать с него последний жизнеспособный плод и унести прочь из этой гиблой земли! Наконец-то моё время пришло!

И я сделаю это!”

Гул замолк. Молитва кончилась. Священник сделал крестное знамение в воздухе, а народ повторил за ним. Отец Яков глазами встретил тот самый плод, который жаждал забрать с собой. Это была девушка четырнадцати лет, которая следила за своей умирающей тётей – единственной, кто остался в живых, среди её родни.

Девушка, несмотря на свой юный возраст уже сбросила с себя оковы подростковой неуклюжести и выглядела настоящей красавицей среди незрелых сверстниц.

Отец Яков приметил её ещё давно, но он мог лишь наблюдать, как очередная местная девушка смогла бы выйти замуж и окончательно убить свою молодость спустя семь лет после многочисленных родов, смертей и работы.

Однако вчерашнее письмо дало священнику шанс на то, что на этот раз он может получить то, чего желал так многие годы. Власти. Не только над людьми, но и над женщиной.

Отец Яков знал, что к этой девушке уже сватался местный парень, однако священник намеревался забрать с собой это напуганное дитя. Осталось только уговорить её умирающую тётю. А если она не согласиться…

Что ж, священник уже и здесь всё предусмотрел…

2 Глава

Маленький Яков вытирал слёзы рукой, которая меньше всего пострадала от ударов. Во дворе разливался детский смех местных ребят, которым была чужда грамота и учение латыни. Это ещё больше заставляло мальчишку досадовать на несправедливость.

Почему он не с ними? Почему его отец стал священником, а не обычным крестьянином? Почему у него есть сёстры, но нет ни одного брата? Почему они не могут учиться, а он, как мальчишка, должен? Почему бумага и проклятые чернила стоят так дорого? Почему учёба так скучна? Почему так тяжело?

Сегодня отец разозлился не на шутку, когда Яков пролил флакончик с чернилами на пергамент с письменами. Письмо Якову давалось особенно тяжело, но сегодняшний случай окончательно вывел из себя и без того сурового отца.

Когда мальчишка получал свои положенные удары, мать молча смотрела, глаза её были сухи, а лицо не выражало никакого сожаления. Яков до последнего надеялся, что она заступится за него, заставит отца остановиться, как обычно она заступалась за девочек, однако с ним мать и в этот раз была холодна.

“Почему ты не остановила его?” – спрашивал Яков, когда отец покинул комнату.

“Ты мужчина. Тебя ждёт иное будущее. Тебе действительно нужно стараться. Ты не представляешь, как дорого обучать тебя. На тебя возложены великие надежды. Ты не должен подвести”.

Девочкам проще. Они должны уметь шить и готовить. Им не надо учиться. Они выйдут замуж и будут следить за домом и воспитывать детей. Что в этом сложного?

Слёзы высохли, а жгучая обида на мать и сестёр засела глубоко в маленькой, несозревшей душе. Яков достал из ящика новый пергамент и, макнув перо в чернила, повторно принялся за ненавистную работу.

…

“Вот! Вот они!” – восхищённо прошептал долговязый мальчишка, продолжая глядеть в щель между плохо сколоченными досками. Группа из остальных ребят подбежала к щели и наперебой пыталась взглянуть. Среди них был и Яков, который тщетно пытался наладить общение с ними, однако различие в социальном статусе создавало невидимую пропасть.

Врождённая скованность и жеманность создавали впечатление, будто Яков брезгует и, в некотором роде, презирает других. Однако это было не так. Мальчику было весело с ними, своего рода он восхищался их смелостью, задору и свободе.