Молчаливая исповедь

— Что вы делаете здесь, в Локэст-Гроуве? Совершенно очевидно, что вас интересует репортерская работа, связанная с деятельностью полиции. Для этого вам следовало бы жить в Нашвилле или Мемфисе, отражать в прессе действия городской управы или рост преступности. — Эти фразы у нее прозвучали несколько более грубовато, чем ей хотелось, и поэтому Лоретт поторопилась продолжить, чтобы не дать Белинде возможность перебить себя. — Я, конечно, не предлагаю вам покинуть Локэст-Гроув. Напротив, с вашим энтузиазмом, я уверена, вы истинная находка для местной газеты, но мне кажется, что вам доставила бы гораздо большее удовольствие работа в большом городе.

Белинда еще шире улыбнулась.

— Благодарю вас за вотум доверия. Да, вы правы: я была бы гораздо счастливее в большом городе. — Она откусывала маленькие кусочки от сандвича с поджаренным сыром. — Но не так-то просто найти свое место в журналистике, тем более сейчас, когда почти все газеты переживают трудные времена: немало крупных ежедневных газет уже разорилось. Поэтому, особо не раздумывая, я и согласилась на эту единственную работу, которую мне предложили, — просто и без церемоний закончила она.

Лоретт скорчила недовольную гримасу:

— Простите, это все я, все моя несдержанность.

— Не беспокойтесь! — Лицо Белинды снова расплылось в широкой улыбке. — Я все еще не оставляю надежды написать кое-что стоящее здесь, в Локэст-Гроуве, за что непременно получу Пульцеровскую премию и этим завоюю общенациональную известность, так что ребятам из «Нью-Йорк таймс» еще придется постучаться в мою дверь!

Лоретт хмыкнула.

— Могу держать пари, что и вам тоже когда-нибудь придется это сделать.

Теперь, когда они смотрели друг на друга, на лице Белинды появилась куда более мягкая улыбка, да и Лоретт почувствовала к ней большую симпатию. Они, наверное, все же станут подругами!

Обе немного помолчали. Потом Белинда вдруг сказала напрямик:

— Вам понравится работать с Джеффом, он такой прилежный! Он мне нравится — ведь Джефф один из немногих трудоголиков вроде меня.

— Понятно… — прошептала Лоретт.

Белинда указала ей на черту характера Джеффа, которая ускользнула от нее, и теперь все ее сомнения в нежелании завязать более тесные отношения с Джеффом нужно устранить.

Хватит с нее мучительного опыта, когда она стала простым придатком к работе своего бывшего мужа! Если это произойдет во второй раз, она будет уничтожена как личность.

— Конечно, — продолжала Белинда с печальной улыбкой, — я вовсе не уверена, что Джефф считает мое увлечение криминалистикой таким уж большим геройством. Он говорит, что я вижу преступника под каждым кустом. Однажды я обратила его внимание на свои подозрения, связанные с наплывом в город машин с нью-йоркскими номерами. Я была готова провести детальное расследование по этому поводу, но он ответил, что сейчас лето, разгар туристского сезона в Аппалачах, и все эти люди — обычные туристы. — Она чуть слышно рассмеялась. — Вообще-то я его постоянная головная боль, но он всегда очень терпеливо ко мне относится.

— Ммм… — Лоретт отломила кусочек сосиски. Она все думала над тем, что сказала ей Белинда о важности проводимой Джеффом работы. Неужели и у него она всегда будет на первом месте? «Но мне-то какое до этого дело! — убеждала она себя. — Ведь я не собираюсь близко подходить к огню, чтобы обжечься во второй раз».

Белинда по ту сторону стола, открыв кошелек, принялась пересчитывать мелочь.

— Ого!

— Что случилось?

— Боюсь, у меня не хватает денег. Не могли бы вы… Точно…

Лоретт засмеялась:

— Сколько вам нужно?

— Доллар.

Деньги Лоретт перешли в руки Белинды, и она выскользнула из кабины. Обернувшись, она на прощание сказала:

— Благодарю вас! Я была очень рада пообедать с вами! Мне и в самом деле хочется регулярно видеть вас и в будущем.

— Мне тоже. Не забудьте, что должны мне один бакс! — крикнула Лоретт ей вдогонку, а Белинда в ответ помахала ей рукой.

Лоретт, уплатив за обед, пошла назад, в полицейский участок. Войдя в комнату, она увидела, что Джефф и тот человек, которого он назвал Бёррисом, о чем-то оживленно беседуют.

— Ну что можно сделать со старой консервной банкой? — тихо спросил Бёррис.

— Она годится для самогона. В этом нет никакого сомнения.

Самогон! Лоретт замерла на месте.

— У тебя есть какая-нибудь идея о том, кто может его гнать? — спросил Джефф.

Она напрягла слух, чтобы не пропустить ни слова.

Бёррис, вытянув свои короткие ноги, начал размышлять вслух:

— Джим Кейси занимался этим делом, но он переехал в Нашвил к своей дочери. Кое-кто из парней, что ошиваются возле Колс-Пулл-Холла, может знать об этом, только вот скажет ли?

Лоретт подошла к столу Джеффа с самым, по ее мнению, равнодушным видом.

— Я слышала, вы говорили о том, что кто-то здесь гонит самогон. Я не ошиблась?

Полицейские обменялись вопрошающими взглядами, и она вдруг почувствовала себя шестилетней девочкой, которую застали возле замочной скважины. Лоретт густо покраснела.

— Значит, это был секрет?

— Я прошу вас никому об этом не говорить, — сухо ответил Джефф.