Моль

Отметив это, Автор считает нужным перейти к рассказу о том, что говорил —

Собеседник о партбилете и браунинге Ленина

— Записанные вами на страницах «Моли» терзания, ну, там, Кулибина, что ли, — сказал Собеседник, — они, не скрою, интересны. Как информация. Не забыли вы и прямо-таки детективный пассаж с каким-то билетиком Ленина, попавшим в руки бандита Ошалкина.

— Позвольте, — запротестовал Автор. — Нет, я не обижаюсь, что вы пустили в оборот словечко «информация». Пусть «информация». Но какая связь «информации» о Кулибине или Решкове с «информацией» о Ленине и его партийном билете?

— Диалектическая, — улыбнулся Собеседник. — О термине не будем спорить… К тому же, — Собеседник пренебрежительно дернул губами, — дело не в партбилете. Дело в обстоятельствах, при которых этот билет был отдан самим Лениным. А обстоятельства эти, о них говорится в «Моли», они, ведь, разрушают культ героя Октября. Героя — нет! Есть мышь, дрожавшая перед Ошалкиным, мышенок — трепетными лапками преподносящий великолепный браунинг. Кому? Московскому бандиту на улицах Москвы, убранной знаменами Октября. Но ведь «светило мировой революции» двигалось под охраной отборнейших китайско-латышских чекистов? Они-то куда девались? Понимаете теперь?

— Что тут понимать? Разбежались. С Ошалкиным не пошутишь! Об этом и говорится в «Моли». И, заметьте, говорится впервые о том, что случилось… какой конфуз случился с Лениным. Вы это можете воспринять некоторым преувеличением, стремлением пощекотать нервы читателя приемчиком мастеров детективного рассказа, в самых неожиданных местах подкидывающих… ну, такое… для читателя или зрителя просто невозможное! Вроде Ленина, оказавшегося в руках банды. Но этот эпизод взят мною из записок тех, давних лет, так что…

— Так что, — подхватил Собеседник, — в ваших руках уникум? До вас никто, никогда и ничего не сказал об этом ленинском эпизоде? Вы первый, кто разрушит это пятидесятилетнее молчание! Так я вас огорчу: у вас хотят отнять право первенства. Кто? Они. Те, кто пятьдесят лет не заикался о московском бандите, перед которым, брошенный «рыцарями революции», в грязи ползал Ленин. Они, теперь, — позвольте мне предположить такое! — узнав, что хранимый вами уникум будет пущен в ход (надо же ослабить сенсацию!) — о том же самом, впервые за пятидесятилетнюю историю ленинизма, кое-что сказали в опубликованном очерке «Покушение». «Покушение» не разрушает вашу версию с партийным билетом Ленина, с его документами и браунингом. Разница лишь в том, что у вас герой нападения на Ленина Ошалкин, у них — Кошельков. И еще: вы говорите о январе или феврале 1919 года. Они — точно: февраль 1919 года. Во всем остальном, да, есть кой-какие расхождения, но в общем всё совпадает. Убедить вас в этом? Вот отрывок из этого «Покушения»:

Нападение произошло недалеко от здания районного Совдепа… Малейшая попытка к сопротивлению могла кончится трагически — смертью Владимира Ильича. Бандиты забрали документы и оружие. Кто-то из них передернул затвор винтовки… «Брось, ни к чему!»

Взревел мотор, и машина мгновенно исчезла в пелене снега…

Никто из бандитов не знал, что ограбленный — председатель Совета народных комиссаров. Это обстоятельство спасло Владимиру Ильичу жизнь…

Просматривая отобранные документы, Кошельков внезапно приказал развернуть машину.

— Почему? — удивился Ефимыч…

— Знаешь, кто был в машине? Ленин!

Кошелькова трясло, как в лихорадке…

— Зря остановил, — с сожалением протянул Сережка Барин. — Я ведь уже на мушку взял…

— Откуда знать-то! — огрызнулся Кошельков и забарабанил рукояткой маузера по спине Клинкина. — Не спи, Ефимыч!

Тот развернул машину..

— Быстрей, быстрей! — подгонял Кошельков. — Газуй, фраер!

Собеседник посмотрел на Автора и весьма деликатно полюбопытствовал: