Мокрый мир

– Мне достаточно того, что он повинуется мне. – Руа капнул соусом на безразмерное брюхо. Сидящий по другую сторону длинного стола Сорель чувствовал запахи пота и мочи, исходящие от поношенных рыбацких штанов короля.

Руа хрустнул костью, хлебнул самогона.

– Я нашел Лингбакр на отмели у безымянных рифов. Он спал. Зарос грибком и лишайником, закопался в песок. Я послал наемников на острова, известные как Африканская цепь. Несколько лет они охотились…

– Охотились на кого?

– На колдунов. Я собрал свой Совет тринадцати. – Руа был крайне доволен собой. А Сорель вспомнил слепцов, прикованных к балконам над куртинами. Стариков и старух, похожих на статуи. – Я забрал их глаза, потому что глаза, согласно африканским верованиям, олицетворяют волю. Я подчинил их и заставил пробудить остров.

– Я думал, они лишь оберегают Лингбакр…

– Они его ведут, – сообщил Балтазар Руа.

Главе «Черного кабинета» стало любопытно: король действительно доверяет ему или не видит в этой информации ничего ценного?

Руа ополовинил бокал и раскатисто отрыгнул. Похлопал себя по груди.

– Я не знаю, что за зверь такой – Лингбакр. Черепаха или гигантский краб. Мне достаточно того, что он плывет. И вы, друг мой, не забивайте голову ерундой. Кушайте поросенка.

Сорель вежливо улыбнулся. В голове не укладывалось: Руа полагался лишь на кандалы, сковавшие темнокожих пленников, на батоги, заставляющие их трудиться. Он не предусмотрел вариантов…

Да, предки Сореля, поколения терпеливых служек, пресмыкались перед людьми подлее и злее Руа. Но Артуру в работодатели достался круглый дурак. А это было чревато скорыми поисками нового хозяина.

«О Гармония, – подумал Сорель. – Я в полной заднице».

* * *

Майор Джеффрис, стриженный под горшок офицер, убедил Алтона отдохнуть пару часов. С раннего утра молодой маркиз дежурил у дворца или патрулировал территорию, ел и пил вместе с караулом. Он возглавил личную охрану герцога и отлучился лишь вечером, чтобы присутствовать на Совете министров. Только под утро следующего дня маркиз поддался уговорам. Но не ушел в свои покои, а поднялся на балкон над входом. Отсюда в День Творца выступал милорд, а в дни смуты здесь позволили ночевать гвардейцам. Мужчины спали, укрывшись плащами, и крепко пахли потом. Алтон пах не лучше.

Понимая, что не сомкнет глаз, он сел на перила. Внизу стража – дюжина солдат и кряжистый, напоминающий голема капрал – баловалась табачком. Ров опоясывал резиденцию, дальше раскинулась мощенная булыжником площадь. Пейзаж был знаком наизусть, но сегодня в нем поселилась тревога. Таинственно шуршал листвой парк Гармонии. Тусклее, чем обычно, горели фонари. Добрые и не очень люди Оазиса беспокойно ворочались в постелях, просили речных богов отвести беду. Хищно воспарял к сереющим небесам шпиль собора. Бог-Голубь нахохлился, как стервятник. Внутри несла духовную вахту паства Галля. Кардинал молился о будущем Сухого Города, пели хрустальными голосами ангелоподобные мальчишки. Алтон подумал презрительно, что старый извращенец легко найдет общий язык с Руа – легче, чем с Маринком.

В особняке, окруженном вязами, тряслись от страха за свои шкуры министры Полиса. На совете Томас Дамбли заикнулся о судьбе Кольца. Даже напыщенному Дамбли были небезразличны жизни рыбаков. Но не отцу Алтона. Краска стыда залила щеки маркиза.

– Они под угрозой, – сказал казначей осторожно. – Открыты Реке со всех сторон.

Маринк и слышать не желал об эвакуации собственных граждан.

– Эскадра адмирала Крэдока остановит врага в нейтральных водах. Нет нужды пускать в город нищих.

Дамбли смиренно поклонился, но Алтон, стоящий рядом, заметил, как потемнело лицо казначея, как он втянул воздух сквозь зубы – через силу, но выдохнул легко, будто что-то отпустил, будто принял окончательное решение.

Гвардейцы всхрапывали во сне. Небо над Восточной башней розовело. Сквозь парк, сквозь стены, сквозь прикрывшиеся веки маркиз видел Реку и корабли, крошечные, как рыбацкие лодки, в сравнении с плавучим островом Лингбакром. Там Лита, там Нэй. Нэй, его брат. Пусть данный факт и подтверждал сплетни о многочисленных любовницах милорда, для Алтона это было словно даром свыше. Теперь он не чувствовал себя одиноким. Он отыскал не просто родственную душу, но брата по крови, брата, о каком и не мечтал.

С Баттом, так трагично и загадочно погибшим, Алтон никогда не был близок. На поминальной церемонии не проронил ни слезинки. Плакала лишь мама, уже пожираемая белым спрутом.

В тяжелеющей голове Алтона мелькали картинки-воспоминания. Вот Нэй учит его фехтованию. Вот возвращает насильно с торгового судна, куда подросток устроился обыкновенным матросом (в каюте Алтон обзывает колдуна «папочкиным приспешником» и желает ему поскорее быть съеденным кракенами). Вот акватория северян, омерзительный тролльвал оплетает щупальцами фрегат.

«Здорово мы его!» – улыбнулся сонно маркиз.