Мокруха.exe

Несколько минут он занимался с Вэнди, присев с ней рядом изгибая и разгибая ее руки и ноги, как физиотерапевт или как это обычно делают со своими малышами матери, растирал ей бедра и грудь, усаживал и снова укладывал ее, все время приговаривая что-то, с удовольствием, словно впервые, пользуясь речью.., да, почти что и так, ведь он молчал целый месяц.

Из событий месяца, проведенного в рабстве, в его памяти не сохранилось почти ничего, только расплывчатые, туманные воспоминания. Возможно, объяснением тут был ужас происходящего с ним, который был настолько велик, что сознание отказывалось его воспринимать. Или, возможно, быстро привыкнув к давай-давай-давай Елены, ее вечным туда-сюда-обратно, его мозг просто не считал нужным делать отметки о событиях окружающего. И наконец, нельзя было забывать и о мозговой травме, которую он перенес от рук хирургов и после которой его полноценность, конечно, стала весьма и весьма сомнительной. Возможно, что и к лучшему.

Кто сделал его таким? Ответ прост: ОСЦС. Но зачем ОСЦС это было нужно? Для того чтобы распространить по Гнезду свою заразу, разумеется, свой чипоед, конечно же. Чипоед сработал, изжарил всем бопперам мозги, и этим все отлично объяснялось. Теперь они просто-напросто несчастные отморозки, да, так называл Вождь Джексон законченных наркошей, забывших все, даже собственное имя, несчастные отморозки. Чипоед достал и его тоже – неделю он проболел.., он вспомнил, как ныли у него почки и как больно было ему глотать.., но он поправился, потому что его битый-перебитый за миллионы лет вэтсофт научился сам всему находить противоядие.

Он взял Вэнди под мышки и подтащил ее к скамейке, усадил там и присел отдохнуть рядышком сам. Сидящая слева от него кукла отрешенно пускала пузыри. Посидев немного ровно, она вдруг сползла по стене набок и свалилась со скамейки на пол.

Оставив пока Вэнди в покое, Стэн снова занялся своими левыми рукой и ногой, сосредоточив все внимание на том, чтобы последовательность сокращений групп мышц при ходьбе и движении рукой запечатлелась в сознании, потом поднялся и проковылял к решетчатой двери камеры. На левый глаз полагаться было нельзя, а левая рука еще мало подходила для тонкой и точной работы, и потому, чтобы открыть дверь, ему пришлось здорово помучиться. На двери замка не было и запиралась она простой поворотной скобой-крючком.., но крючок оказался тяжелым и тугим.., и чтобы одолеть дверной запор, Стэну пришлось научиться двигать руками в направлении, противоположном видимому, как будто глядя на происходящее в стоящее напротив зеркало.., и только изрядно вспотев, он наконец сумел открыть дверь их застенка.

– Все, Вэнди. Мы уходим.

Подняв Вэнди на ноги, он обнял ее здоровой правой рукой за талию. Двигаясь медленно и осторожно, шаркая ногами по полу, они выбрались из камеры в залитую розовым светом комнату с гидропонными танками. Танки казались ему до боли знакомыми, но пробираться среди них ему, лишенному координации, было настолько же трудно, как через лабиринт. Сворачивая в разные стороны, побродив там и сям, с гулко бьющимся сердцем Стэн наконец добрался до стеклянной стены рядом со входом в шлюз.

Елена и Улалум находились там, где обычно, в рабочем зале, вот только выглядели они плохо, ужасно плохо, не живыми, не мертвыми, а просто неподвижными и имели отсутствующий вид.., а кроме того.., кроме того, их мерц-покров выглядел странно, очень странно. Пестрел ритмично повторяющимися вводящими в транс узорами. По словам Юкавы, чипоед порождал в мозгу бопперов особого вида электрические вибрации, приводящие к нарушению основных связей.

Результатом являлась смесь каталептического состояния и эпилепсии, что вполне подтверждалось тем, что Стэн сейчас видел перед собой. Елена и Улалум сидели посреди зала, погруженные в глубочайший транс в буддистском духе, – просто сидели на полу в подобии позы лотоса, погруженные в аум мане падме хум медитацию, вот это по-настоящему круто, роботы закидываются плесенью и разговаривают с Богом, вот это ништяк. А мерц-покров на них действительно сошел с ума, вытворяет такое, что только диву можно было даваться, весь шел пятнами и разводами, везде, и на здоровенном ловком стручке-операционной Елены, и на ее прекрасной «голове Нефертити» с чертами тонкими и изящными, которой она так гордилась, кстати и не кстати цитируя «К Елене» По, от одного воспоминания о чем у Стэна начинала раскалываться голова, мерзкая старая вампирша, вот кто она, все время она доставала его, а теперь сидит неподвижно, как статуя, и весь ее мерц-покров идет разводами, так тебе и надо. Сидите вы теперь, осьминогоголовая Улалум и зубастая стерва Елена, рядышком посередь комнаты как дуры последние, дожидаясь пришествия Судного дня, и никому до вас нет дела, нет дела до вас, железок. Нет никому дела, и все о вас забыли, и хрен с вами. Так, что теперь?