Мохнатый бог

Я предлагаю выстрелить по дереву несколько раз, естественно, в то место, где медведя гарантированно нет. Первый Местный утверждает, что это совершенно бессмысленно, много раз пробовано, и вообще… Тем не менее я жертвую четырьмя патронами из своего «Вепря-Супер». Полуоболочечные пули пробивают огромное дерево насквозь, но что толку… Отсутствие всякого шевеления подтверждает правоту профессионала.

Второй Местный наконец допиливает окошко и разводит в нём небольшой костёр. Я подхожу ближе и вижу, что внутри находится гнездо из ветоши диаметром около 90 сантиметров. Второй Местный очень ловко насовывает туда веточек, действуя, как пресловутая старушка у костра Яна Гуса. Я жертвую для разжиги свой носовой платок, Второй Местный пропитывает его бензином из бака бензопилы, причитая при этом, что бензина совсем не осталось. А вдруг придётся дерево валить, если медведь наверху застрянет? Нет, не хватит бензина, однако…

Но пока Второй Местный возится с костром, в дело снова вступает Найда. Она бросается в дырку, засовывает туда голову — дырка ей как раз по размеру — и снова исходит диким лаем.

В конце концов собаку отгоняют, Второй Местный разжигает в дупле огонь. Огонь гореть не хочет — видимо, медведь заткнул своим тылом верх дупла и тяга отсутствует.

«Лапника тащи, лапника», — кричит Первый Местный, на что Второй угрюмо бурчит: — «Да где ты тут ёлку видишь?»

Но медведь наверху, видимо, сдвигается, и в пятнадцатиметровой трубе ствола сразу появляется тяга. Причём тяга такая, что ветки сгорают, как в паровозной топке, и воздух влетает туда со свистом — так, что возле этой топки стоять холодно. Я тоже ухожу со своего поста и начинаю подтаскивать туда дрова — ибо, смех и грех, в этом лесу на самом деле хороших дров нет. А те, которые есть, прогорают, как спички. Но пламя уже бушует вовсю, туда лезет собранный на каких-то дальних ёлках лапник, из дуплистого отростка начинает валить дым, сперва потихоньку, а потом посильнее и посильнее. В конце концов Второй Местный и я возимся у дупла, как кочегары, и тут Первый Местный кричит: «Лезет! Лезет!»

Мы со Вторым очень-очень шустро отбегаем к карабинам. Дупло уже полностью закрыто дымом, разглядеть в нём совершенно ничего невозможно, но Антон уверяет, что там показался конец носа. Проходит полминуты, в дереве что-то шуршит, и наконец из дупла до середины вылезает медведь. Я сопоставляю его с виденными мной его бурыми собратьями и прихожу к выводу, что он размером со среднего самца бурого медведя. А значит, по меркам белогрудого, он просто большой.

«Большой! Большой! Такие обычно под корягами лежат!» — галдят дружно оба местных охотника. И все застывают с оружием наготове, следя за развитием событий.

Разглядывая высунувшегося из дупла медведя, я тем временем прихожу к довольно неутешительным выводам.

Во-первых, медведь сейчас лежит на свежем воздухе, и любая мотивация, чтобы он покинул дупло, для него исчезла. Во-вторых, это большой и соответственно умный медведь, и он понимает, что дупло, хоть и с горящим внизу огнём, даёт ему хоть какую-то безопасность. Ну и, в-третьих, темнота — единственный союзник медведя — подкрадывается и подкрадывается. А месяц— январь… И подкрадывается она быстро.

Я предлагаю застрелить его прямо сквозь дерево, а потом вытащить через низ. После краткой перепалки все соглашаются, и Второй Местный начинает вырезать внизу большое окно, дабы вытащить упавшего внутрь зверя. Услышав грохот бензопилы, медведь вновь залезает обратно.

В это время Второй Местный выпиливает окно 50x50 сантиметров и утверждает, что этого достаточно. Я, поглядев на морду медведя, про себя сомневаюсь, но, помня о наступающей темноте и о том, что в бензопиле горючего в обрез, молчу. Первый Местный кричит: «Давай огня, больше! Пока его не подпалишь, не вылезет!» И сам срывается со своего поста, собирая ветки, а я, вместо кочегара, стою на подаче дров. Огонь бьёт вверх, я подозреваю, что даже на уровне медведя становится жарко вато.

В это время я замечаю, что Антон остался на часах совершенно один, но, к моей радости, стоит, уставив ствол в сторону дерева, и очень внимательно на него смотрит.

В какой-то момент Первый Местный слышит, как в стволе что-то зашебуршало, и отскакивает в сторону, говоря «Миша, ну ты подкладывай дрова, а я пошёл!». Я же остаюсь возле дупла, потому что знаю, что достаточно чуть замешкаться, и дрова прогорят через считанные минуты.

И тут мужики начинают опять кричать: «Полез! Полез!»

Я срочно отбегаю от ствола, потому что понимаю, что даже если этот «зверёк» просто придавит меня своей тушей, то мало не покажется. А если ему ещё и удастся немного поиграть коготками и зубками — то придётся и совсем кисло.