Мохнатая лапа Герасима

– Но вы работаете в центре для тех, кто хочет молодо выглядеть! – воскликнула я.

– Верно, – согласилась профессор, – последние десять лет меня очень увлекла тема антиэйдженговой терапии. Есть интересные разработки.

– Вроде вы специалист по ядам, – напомнила я.

– Про уколы ботокса слышали? – осведомилась Марина, входя в наконец-то приехавшую кабину, где уже стояла дама лет пятидесяти.

– Конечно, – подтвердила я, – его применяют для избавления от морщин.

– Ботокс – медицинский препарат, который получают из бактерий вида клостридий. Говоря по-иному – ботулотоксин, очищенный вирус ботулизма типа А. Нейротоксин. Если совсем просто: яд. Только ослабленный и очищенный до такой степени, что он не способен навредить здоровью, – объяснила Марина, – а я разработала замечательное средство на растительной основе, оно намного эффективнее ботокса, но на старом месте никто мне ни лабораторию, ни бюджет не выделял. А потом мои исследования привлекли внимание холдинга «Красота Парижа». Теперь я здесь, чему очень рада, тут прекрасные условия для творчества. Оказалось, мне нравится делать людей красивыми. Раньше смыслом жизни я считала восстановление здоровья больных, но не каждому можно помочь. Сейчас же вокруг меня нет никаких смертей, одна радость и восторг пациенток. Если хотите обрести молодость, приходите.

Я отреагировала так, как должна себя вести в подобной ситуации обычная женщина:

– Я плохо выгляжу?

– Нет, – засмеялась Гонкина, – но возрастных изменений не избежать. Мы можем «законсервировать» ваше лицо, шею, руки, тело. Процедуры недешевые, поэтому основная масса клиентов ограничивается лицом.

Мы вышли на первом этаже.

– Вынуждена вас покинуть, – завершила беседу Марина, – рада была познакомиться. Мой вам совет: не принимайте подарков от незнакомых людей. Лучше самой купить чай, потратить некую сумму, чем бесплатно выпить напиток и отбыть в последнее путешествие на катафалке. До свидания!

И Гонкина быстро пошла по коридору.

– Девушка, – раздалось за спиной.

Я обернулась и увидела соседку по лифту.

– Не слушайте Гонкину, – сказала она, – она на своих ядах помешалась. Всем в холдинге про фрукт Вантри уши прожужжала. Мне, например, раз пять про англичан, которые его поели и умерли, рассказывала. Говорят, она гениальный спец. Не знаю, мы работаем в разных местах. Но я уверена – вам ботокс не нужен. Ваше лицо в прекрасном состоянии. Уносите отсюда ноги, пока вас не развели на чушь вроде растительного лифтинга. Лет через пятнадцать приходите.

Я выбралась на улицу, вернулась на парковку у нашего офиса, посмотрела на часы и поняла, что надо спешить в дом Красавина. Сев в джип, я позвонила Аверьянову и рассказала ему о беседе с Гонкиной.

– Значит, не Вантри, – повторил Илья. – Не знаю, что подмешали в чай, но постараюсь определить. Тут Дима у меня трубку вырывает.

– Журналюга из газеты, которая дала сообщение про ужасное обращение с Ксенией в морге, не Нострадамус, – заговорил Коробков, – это девица по имени Оля. Она год назад окончила гимназию, учится на журфаке, набирается мастерства в листке, который выпускают для жителей местного околотка. Информацию она, если говорить прямо, сперла в онлайн-издании, которое выпускает одна девушка. А та хитрая бестия. Хочешь читать ее статейки, сначала подпишись, иначе получишь дулю. Я к ней зашел. Мамма миа! Дерьмо бьет фонтаном. Очаровашка учится в гимназии, которая расположена неподалеку от Крохина. И, похоже, мамзель в курсе всех деталей жизни педагогов: кто с кем спит, развелся, родил, к врачу ходил. Сейчас уточню ее настоящие имя-фамилию. И потом тебе мобильный телефон папарацци местного разлива скину. Она свои данные не скрывает, но то, что в ее газете указано, может оказаться враньем. Возможно, это и не девочка, и не школьница, а взрослый дядя. Но ноги растут оттуда. Ольга призналась, что постоянно там информацию черпает. Вернее, тырит, первоисточник не указывает. У нее правило: перед тем как ехать на занятия, порыться в чужой помойке и выудить там чего повкуснее. Первоисточник выбросил рассказ про труп в семь сорок пять. Вот так.

– Значит, у нас другой кандидат на роль Нострадамуса, – вздохнула я. – Разузнай все, ничего не упусти.

– Обижаешь, начальник, – хмыкнул Коробков. – Эх-ма, забыла Танечка, кто ее деревянной головушкой о стол стучал, уму-разуму учил. Теперь она крупный ананас на елке, а я не пойми кто!

– Ты гений! – сказала я. – Но они рассеянны. Я просто напомнила. Пока-пока! Сворачиваю на шоссе.

Приехав в дом Красавина, я отвезла Леру и Анюту в деревню, где им сняли избу, поменяла свой джип на старенькую иномарку, вошла в дом, хотела переложить ужин, который приготовила Рина, в кастрюлю и разогреть его, но не нашла сумку с судками. Обыскав холодильник и осмотрев кухонные шкафчики, я позвонила Лере с вопросом:

– Где контейнеры с едой?

– Ох, – запричитала она, – простите! Все оказалось таким горячим, прямо кипяток. Я поставила коробки на веранде и забыла потом их внести.