Моё пост-имаго

Мистер Келпи пытался нащупать в кармане свое лекарство, но не находил его.

- Кажется, я забыл средство от лихорадки в кабинете…

- Мистер Келпи!

- Да-да.- Бабочник сконфуженно выдохнул.- Все верно, я был на вокзале. Профессор Руффус прислал мне семафорной почтой из порта Керруотер письмо. В нем он просил меня прийти на вокзал и встретить его, но велел держать это в секрете. Даже от профессора Гиблинга. Он полагал, что профессор жив. Профессор Руффус велел мне не опаздывать, поскольку любая задержка, по его словам, могла грозить жуткими последствиями. Я должен был явиться на перрон незадолго до прибытия поезда «Дурбурд», а когда он придет, сразу же зайти в указанный вагон и найти его купе. Я сделал все, как было велено. Хотя и был очень испуган.

- Испуганы?

- Профессор сказал, что есть очень плохие люди, которых он боится. Он сказал, что может доверять лишь мне. Он хотел меня предупредить о чем-то и еще…

- Передать вам Черного Мотылька?

Мистер Келпи кивнул.

- Я должен был доставить его в секретное хранилище, о существовании которого не знал даже профессор Гиблинг. Должен был спрятать его от людей, которые захотят навредить Черному Мотыльку, захотят убить его… Я пришел на вокзал заранее – «Дурбурда» еще не было, а когда поезд все же прибыл и почти все пассажиры покинули нужный вагон, я нашел указанное купе и встретился с профессором Руффусом. Он был несказанно рад меня видеть, как будто мое лицо было первым дружеским лицом, которое предстало ему за очень длительное время. Я прежде не видел его таким изможденным и при этом крайне нервным и испуганным. Профессор выглядел безумным, вел себя так же, дергался от любого громкого звука, время от времени украдкой выглядывал в иллюминатор, аккуратно отодвигая краешек шторы. Видя все это, я испугался еще больше – не только за его физическое, но и за душевное самочувствие. Экспедиция очень состарила моего старого друга, на его лице появились новые морщины, волосы практически полностью поседели, но сильнее всего его старил страх.

- При нем был Черный Мотылек?

Мистер Келпи ответил не сразу. Было видно, что ему больно вспоминать случившееся.

- Он тоже был там, в купе,- сказал он.- Был заперт в кофре. Я потребовал ответа, понимаете, я должен был понять, что происходит. Профессор начал говорить что-то о каких-то самозванцах, о том, что все это заговор, что все было просчитано заранее, а экспедиция не то, чем кажется. Еще он что-то бубнил про рецепт рагу и про деревянных людей. Я практически ничего не понял: его речь была путаной, обрывочной, он не договаривал одну фразу, как начинал говорить уже следующую. Я попросил рассказать все по порядку, и тогда он немного успокоился. Профессор сообщил о том, что стал частью заговора, сказал, что его спутник в экспедиции не тот, кем кажется, что он подослан, вероятно, кем-то из Клуба и что я должен спрятать Черного Мотылька, потому что, скорее всего, за ним самим будут следить. Он все время твердил, что находится в смертельной опасности, ведь у самозванца есть сообщники. А потом я спросил, кого именно он боится, и… и вот тогда…- мистер Келпи закрыл лицо руками и замолчал.

- Все хорошо, мистер Келпи,- успокоил разнервничавшегося бабочника доктор Доу.- Что было дальше?

Заместитель начальника кафедры всхлипнул, но нашел в себе силы продолжить:

- Черный Мотылек проснулся. Вероятно, он почувствовал поблизости чужого или еще что… Он взбесился. До такой степени, что кофр, в котором его перевозил профессор, не смог его удержать. Он вырвался, заметался по купе и напал на нас.

- Я видел следы. И след на сидении. Как вам удалось выжить?

- Он точно убил бы меня, но профессор Руффус набросился на него и оттянул прочь в самый последний момент. Он кричал: «Засунь его обратно в кофр!», – и пытался сложить ему крылья. И тогда мотылек повернулся к нему и ударил его своим хоботком. Я не знаю, что толкнуло меня вперед – какая-то незримая сила, не иначе, но я, все еще пребывая в некоем ступоре и ужасе, тем не менее, пришел к нему на помощь. Каким-то чудом я сложил крылья мотыльку и засунул его в кофр. Как только замки щелкнули, сработал встроенный механизм, подающий внутрь футляра снотворный газ, и мотылек затих. Газ был слишком слаб, чтобы усыпить его, но зато он его хотя бы успокоил. Мотылек принялся негромко скулить.

- Его голос похож на плач ребенка, так?

Мистер Келпи кивнул и продолжил: