Моё имя (СИ)

ЗА ЧТО НАМ ВСЁ ЭТО!? ЧТ…

…

Отправить на растопку.

Это письмо (или, вернее, то, что от него осталось) я перечитала бесчисленное количество раз. В итоге и сама не заметила, как заучила его на память. Просто ни с того ни с сего вдруг осознала, что, читая одно слово, уже отлично знаю, какое последует за ним. Отложив письмо куда подальше и поудобнее устроившись на кровати, решила, наконец, дать глазам отдохнуть. Как и ожидалось, это не помогло — неаккуратные и нечёткие буквы, написанные мальчиком по имени Ричи, так и продолжали стоять бегущей строкой перед мраком сожмуренных глаз.

Потёртый, слегка выцветший листок бумаги, о котором сейчас и идёт речь, я обнаружила относительно недавно (вчера, если быть уж совсем точной). Разбирая новую партию книг, найденную среди обломков и прочего никому не нужного хлама разгромлённой на днях повстанческой базы, и пополняя тем самым всё расширяющуюся королевскую библиотеку, я заметила затерявшийся средь книг клочок бумаги. До этого на подобных мелочах никогда не акцентировала внимание, однако в этот раз что-то интуитивное не дало мне просто выбросить письмо, совершив тем самым непоправимую глупость. Хотя если кто-то скажет, что прочитать его было глупостью куда большей, скорее всего, я не найду, что ответить.

Письмо оказалось написанным на международном английском, что слегка осложнило чтение и заставило меня перестать валять дурака. Но не более того. Я выучила английский, будучи ещё ребёнком, по тем редким книгам, что изредка удавалось найти. Видя меня за этим занятием, Нат всегда говорил, что я непонятно на что трачу своё время. Сказать по правде, подобные разговоры не раз становились причиной, по которой мы днями друг с другом не то, что словами — взглядами не обменивались. И всё потому, что с самого начала я полагала, будто настоящий ключ к победе над тварями — вовсе не сила, а информация.Ну и поскольку большая часть трудов сего мира написана именно на английском, его-то я и считала замочной скважиной к этому ключу. В конце концов однажды Нат был вынужден признать, что здесь я (как и везде, в принципе) оказалась права: лишь изучив несчётное множество работ всемирных учёных, я смогла приоткрыть створки дверей, ведущих к созданию жучков и открытию техники работы с заговорённой сталью.

Внезапно в уставшую за день голову пришёл вопрос, для меня совершенно несвойственный. Я вдруг захотела узнать, каким был путь этого письма, до того как оно оказалось у меня в руках. Сомневаюсь, что «Восставшие из пепла» (так себя называли побитые повстанцы) были его единственной остановкой, и не думаю, что я — последняя из всех, которые предстоит пережить.

За этой мыслью, наконец, пришло и осознание того, почему грязный клочок бумаги никак не хотел выходить из моей головы. Конечно, я знала, что люди страдают и умирают миллионами изо дня в день, но, пожалуй, никогда не задумывалась об этом по-настоящему. Меня всегда волновало лишь то, как пережить сегодняшний день и отомстить своим врагам в завтрашнем. Заботу о других я предпочитала перекладывать на Ната, не видя в этом ничего плохого. По правде говоря, я и сейчас не вижу. Однако отчего-то в ту ясную и тихую июльской ночь заботу об этом мальчике, о Ричи Джонсе, я решила взять на себя.

Ты спрашиваешь, за что нам всё это? А разве не очевидно? Мы расплачиваемся за собственную слабость. Слабость, которую так долго скрывали под тонкой пеленой показательной силы. В погоне за величием, славой, уважением и признанием мы давно позабыли о том, каково это — жить, наслаждаясь каждым чёртовым днём. Возможно, именно поэтому сама жизнь в её первоначальной и истинной форме решила напомнить, ради чего наши сердца бьются на самом деле. Вот только выбрала она для этого самый жестокий способ из всех возможных.

Мы заслужили наказание — это правда. Наказание за то, что наши души гнили так долго. Но не такое. Произошедшее с нами — скорее злая шутка, чем плата по счетам. Ты слышишь меня, Ричи Джонс? Всё это — забава судьбы и не более. Такой участи мы точно не заслужили, это ошибка!И я её сотру. Пусть обещание вычистить это отвратное пятно на обложке нашей истории будет моим тебе подарком на так никогда и не наступившее восемнадцатилетие.