Моё "долго и счастливо"

— Руи, — покачала головой Адриана. — Он не приедет. Это глупо, безрассудно и…

Герцог с размаху вонзил кинжальчик в стол.

— Я отправлю ему письмо. Ты и твои маги проследят, чтобы оно к нему попало, — Сиета посмотрел на Адрианау и та, поджав губы, кивнула. — Если он откажет или оставит письмо без ответа, тогда — хорошо, отдам её тебе.

Я судорожно вздохнула, и герцог с улыбкой повернулся ко мне.

— Ах да, Катрин… Добро пожаловать в Азвонию!

***

В общем, да, здравствуй добрая старая Азвония! Холодно тут, снег идёт, колокола звонят, камин трещит, за дверью переговариваются стражники.

Я заперта.

Из окон, забранных решёткой, как в темнице, дует. Я жмусь к камину, кутаюсь в меховую накидку, но холодно всё равно до чёртиков. А ещё тоскливо, но это мелочи. Пора уже привыкнуть, наверное.

Меня одели, как принцессу, устроили в удобные по местным меркам покои, прислали служанок, накормили, даже книги принесли. Чисто на всякий случай, если Эдвард всё-таки решится за мной приехать — я должна быть в хорошем состоянии.

Вот только я лучше всех знаю, что не решится. А потому чувствую себя почти как перед казнью. Эдвард не приедет, меня отдадут Адриане, она сделает из меня что-нибудь вроде зомби-куклы, только живой — в лучшем случае, а в худшем — я буду мечтать о плахе.

Жизнь прекрасна и удивительна.

От нечего делать я читала, пробовала писать, практиковалась в азвонском и фрэснийском, слушала местные сплетни. Служанки, кстати, тоже считали меня никчёмной идиоткой.

Итого: азвонский престол формально пустует. Фактически он у герцога де Сиеты, но герцог тут на птичьих правах. Он скооперировался с Адрианой, которая, убегая из Фрэсны, прихватила с собой всех выживших волшебников казнённого лорда де Лашете и возродила азвонскую гильдию магов. Архиепископ в пух и прах рассорился с отравителем своего государя — герцогом — и грозит нажаловаться Святому престолу и предать всю Азвонию анафеме. Или проклятию. Или вообще отлучить от церкви. Как-то так. Герцог в ответ послал архиепископа к дьяволу и объявил его еретиком. Только он не Святой престол и его заявление веса не имеет. Зато у него есть маги. Короче, всё сложно и потихоньку назревает гражданская война.

Да, тут ещё фрэснийский король-некромант хочет посадить сына, вообще-то законного наследника, на азвонский престол. А что? Коль пустует. И все боятся новой Проклятой армии, но надеются на своего Сальвадо-Эдварда.

А ещё король Альбиона не прочь заполучить внука-наследника Фрэсны и Азвонии…

Короче, всё очень-очень сложно. И конкретно мне не несёт никакой пользы, ибо не касается никак. Я тут проторчу ещё месяцок, наверное, и поеду к Адриане. И там мне устроят весёлую жизнь. Прекрасную и удивительную.

Утро. За окном, как я уже говорила, снег. Я у камина, мёрзну и жалею себя. Местами вслух и по-русски, а то за неделю полного молчания и сидения взаперти, кажется, начинаю неметь.

И тут в ватной рассветной тишине раздаётся громкое: “Гхр!”

Сначала я, честно, подумала, что Адриана решила добраться до меня заранее. Ну, вроде как мясо для блюда заранее маринуют. Но “гхр!” доносилось из сундука и как-то это не похоже на благовоспитанную, ухоженную леди, пусть и ведьму — прятаться в сундуке. Или посылать кого-то прятаться в моём сундуке, или…

“Гхыр” повторилось, и сундук содрогнулся.

Я вскочила, уставилась на него и попыталась успокоиться. Это сложно, если в десяти шагах от тебя отплясывает мебель.

В голову сразу полезла всякая дрянь: от оживших мертвецов до насильников с приспособлениями из секс-шопа. Мда, странные у меня фантазии, признаю. Особенно для местного Средневековья.

Сундук содрогнулся снова и затих, когда я, готовясь визжать погромче, откинула крышку.

Сперва ничего не происходило: я только удивлённо изучала гору платьев, лент, воротников и шосс.

Потом гора зашевелилась и нечто с визгом, достойным стартующей ракеты, взвилось ко мне, целясь в лицо.

Я пискнула, отшатываясь, нечто пролетело мимо, грохнулось на стол, свернуло графин, поскользнулось в луже воды и, урча, разъехалось лапами по столу.

Я поражённо наблюдала.

Первым желанием было снять тапочек и врезать этому “нечто”, которое я поначалу приняла за громадного таракана. В Тайланде мне пару раз приходилось таких видеть.

Но тараканы не урчали. Максимум они жужжали — и то в полёте.

Это же урчало и выло. А ещё оно было мохнатым, серо-коричневым и имело треугольные уши торчком.

Спустя минуту, пока “оно” возило лапами по столу, пытаясь встать, я сообразила, что это…хм… кот. То есть, котёнок. Маленький, изрядно побитый котёнок с явными суицидальными наклонностями и повышенной агрессией.

Возможно, он даже болен бешенством.

Котёнок…э-э-э… мохнато-усато-рычащий монстр, наконец, поднялся. И попытался спикировать на меня снова — с низкого старта. Я успела вовремя отступить, и монстр с визгом “уя-а-а-у!” пронёсся мимо.

— С ума сойти, — прошептала я.

Ага. Оно ещё и летает.

Монстр, урча, пошёл на третий заход.

— Э-э-э… кис-кис-кис, — заюлила я, уворачиваясь и подхватывая юбки. — Хороший киса, хороший…

“Хороший киса” коварно вцепился мне в юбку, а следом — и в ногу.