Мы задумали начать эту кампанию на большом митинге в Манчестере, где главным оратором должен был выступить сэр Эдуард Грей. Мы предполагали достать места на галерее, прямо против трибуны, и приготовили большое знамя с надписью: «Намерена ли либеральная партия дать женщинам право голоса?». Мы хотели спустить это знамя с галереи в тот именно момент, когда поднимется наш оратор и задаст свой вопрос сэру Эдуарду Грею. Однако в последнюю минуту нам пришлось изменить свой план, потому что оказалось невозможным достать на галерее те места, какие были нам нужны. Никак нельзя было использовать наше большое знамя и потому, уже перед самым митингом, мы сделали небольшое знамя с надписью: «Избирательное право для женщин». Таким образом, совершенно случайно появилось нынешнее знамя женского движения, развевающееся теперь по всему миру.
Энни Кенни и моей дочери Кристабель было поручено задать вопрос сэру Эдуарду Грею. Они все время сидели спокойно; к концу митинга публике было предложено задавать вопросы. Несколько вопросов было задано мужчинами, и на них последовали вежливые ответы. Тогда поднялась Энни Кенни и спросила: «Если либеральная партия окажется у власти, предпримет ли она шаги для распространения на женщин избирательных прав?» В это время Кристабель стала размахивать флагом, чтобы все присутствующие могли понять смысл вопроса. Эдуард Грей ничего не ответил, а мужчины, сидевшие около Энни, грубо заставили ее сесть, а распорядитель митинга заслонил ее лицо своей шляпой. Со всех сторон зала послышались крики, мяуканье, протесты.
Как только порядок был восстановлен, Кристабель поднялась в свою очередь и повторила вопрос. Повторилась та же сцена. Полицеймейстер Манчестера Уильям Пикок сошел с трибуны и подошел к женщинам, предлагая им письменно изложить свой вопрос и обещая вручить записку оратору. Они написали: «Даст ли либеральное правительство избирательное право женщинам-работницам? От имени Женского социально-политического союза, Энни Кенни, член Олдемского Комитета работниц чесальных фабрик». Они добавили к этому, что Энни Кенни, будучи одной из 9600 организованных работниц текстильной промышленности, серьезно желала бы получить ответ на заданный вопрос.
Мистер Пикок сдержал слово и вручил записку сэру Эдуарду Грею, который прочел ее, улыбнулся и передал ее другим, находящимся около него на трибуне. Они тоже прочли ее, улыбаясь, и никто не дал ответа. Лишь одна дама, бывшая в их числе, пыталась что-то сказать, но председатель прервал ее, предложив лорду Дарему внести резолюцию, выражающую благодарность оратору. Уинстон Черчилль поддержал резолюцию, сэр Эдуард Грей вкратце ответил, и митинг стал уже расходиться. Энни Кенни вскочила на свой стул и закричала, покрывая своим голосом шарканье ног и гул разговоров: «Даст ли либеральное правительство избирательное право женщинам? Собрание сразу превратилось в необузданную толпу. Присутствующие завыли, заорали, заревели, стали грозить кулаками женщине, которая осмелилась сунуться со своим вопросом на митинг мужчин. Протянулись уже руки, чтобы стащить ее со стула, но Кристабель одной рукой обняла ее, а другой отбивалась от толпы, которая толкала и осыпала ее ударами, пока ее рукав не окрасился кровью. И все же девушки держались вместе и не переставали выкрикивать: «Вопрос! Наш вопрос! Ответьте на вопрос!»
Шесть мужчин, распорядители собрания, схватили Кристабель и оттащили ее за трибуну, тогда как другие волокли Энни Кенни, причем девушки не переставали требовать ответа на свой вопрос. И все время, пока разыгрывалась эта безобразная сцена, лидеры либералов молча сидели на платформе, сохраняя полное спокойствие.
Выброшенные на улицу, обе девушки вскочили на ноги и обратились с речами к собравшейся толпе, рассказывая ей, что произошло, на митинге либералов. Через пять минут их арестовали по обвинению в обструкции, а Кристабель и по обвинению в нападении на полицию. Обеих обязали явиться на другой день в суд, где после разбирательства, бывшего настоящим фарсом, Энни Кенни была приговорена к штрафу в 5 шиллингов или 3 дням тюремного заключения, а Кристабель Панкхёрст получила штраф в 10 шиллингов с заменой его недельным тюремным заключением.
Обе девушки сразу предпочли тюремное заключение. Как только они вышли из зала суда, я бросилась в комнату, где они ждали, и сказала своей дочери: «Ты вела себя так, как этого можно было ожидать от тебя при подобных обстоятельствах. Я надеюсь, вы позволите мне уплатить за вас обеих штраф и взять вас домой». Не дожидаясь ответа Энни Кенни, моя дочь воскликнула: «Мама, если ты внесешь за меня штраф, я никогда не вернусь больше домой».