Моя жизнь в литературе

Я люблю когда меня бьют, поскольку всегда даю сдачи с такой жестокостью, которой от меня не ожидают, и сразу прекращают критику. А я получаю невероятное удовлетворение после того, как растопчу своим интеллектом какого-нибудь косноязыкого уродца. Разумеется, я внимательно отношусь к критике своих книг. Поскольку хотя 90% критикующих – априорные дебилы, не имеющие элементарных литературоведческих понятий, но я пропагандирую лозунг, которого придерживаюсь:

«ВЫСЛУШАЙ ВСЕХ И СДЕЛАЙ ПО-СВОЕМУ»

ЛЗ

Когда, на Ваш взгляд, наступает популярность? Когда узнают на улице, когда видишь десятки своих книг во всех палатках города, или когда узнаешь свою книгу, читаемую в метро рядом сидящим случайным человеком?

ВУ

И тогда и тогда и тогда. Но лучше всего – когда, вытеснив имбецильные сериалы про папиных дочек и прочее ЧМО, по телевизору пойдут наконец фильмы, созданные на основе моих произведений.

ЛЗ

Как Вы считаете, проблемы современного общества в достаточной мере освещаются в современной литературе? Кто из философов Вам особенно близок?

ВУ

Современную литературу я не читаю. Мне жалко свои умственные ресурсы, чтобы их тратить на всяческие вербальные экскременты вроде сочинений Акунина, Пелевина, Донцовой, Дашковой и еще кто там есть в когорте выкупившихся графоманов? Все философы, согласно моему мнению, глубокие придурки. И говорить о близости одного из них мне, разумному человеку, просто смешно. Я ни во что не верю и практически никого не уважаю, кроме себя самого.

ЛЗ

Не думали ли Вы о том, что можно писать одну книгу 2 года? Или даже всю жизнь? От этого она будет лучше?

ВУ

2 года нормально. Свой последний роман «Der Kamerad» по ряду причин я растянул именно почти на 2 года. Написав за это время еще листов 50 других произведений. (Для незнающих уточняю: на сегодняшний день мой творческий портфель составляет более 250 авторских листов, готовых к публикации. Для еще больших невежд проясню: 1 а.л. = 40 000 знаков включая пробелы. Для полных имбецилов: это 25 книг «карманного» формата или 12 обычного.) Писать книгу всю жизнь – удел графомана. Хотя история мировой литературы знает подобных «писателей одной книги». Например, англичане Льюис Кэрролл и Джонатан Свифт, из русских – Александр Фадеев. Однако это есть признак полного непрофессионализма и – если говорить прямо! – творческой несостоятельности. Истинно талантливый художник должен работать непрерывно, выдавая поток произведений.

ЛЗ

Какая самая большая трагедия человечества?

ВУ

То, что оно еще существует, вопреки биологическим законам вымирания.

ЛЗ

Что Вы думаете о молодом поколении, о его развитии?

ВУ

Молодое поколение – с которым я прекрасно знаком благодаря профессии преподавателя – на 90% процентов состоит из отмороженных дебилов, которым не интересно уже ничего, кроме общения в аське с себе подобными умственными уродцами. Они не знают ничего фундаментального и не желают знать. Они познали все тайны человеческих взаимоотношений и в 20 лет им так же скучно, как мне в 50. Они подменили тяжелый для восприятия источник наследственных знаний на дешевку Интернета, который служит скорее отуплению, нежели просвещению. Родившись дураками у дураков родителей, они таковыми и умрут, не сдвинувшись вперед ни на шаг. Хотя мне, не страдающему излишками человеколюбия, это абсолютно все равно. И на фоне этой пивной массы с выглаженными телевизором мозгами тем больнее мне видеть малую часть молодежи, в которой я вижу отражение себя, жившего в прошлом веке. Вижу и предугадываю их несчастливую судьбу в эре воинствующего невежества – хоть и не могу ничем тому помешать.

ЛЗ

Понимаете ли Вы, почему так много творческих людей страдают от алкоголизма? Не пробовали ли Вы черпать вдохновение из суррогатных источников?

ВУ

Да, я пью, причем довольно серьезно, несмотря на борьбу жены. Старина Хэм, которого я в общем не слишком люблю – как просто ненавижу все, что связано с Америкой – писал в одном из своих произведений. Не помню где; кажется – в «Островах в океане»:

«Стоит только немножечко выпить, и все становится почти таким как было прежде».