Читаем Моя жизнь среди индейцев полностью

Проходили недели; пикуни все ждали, когда бизоны снова появятся в прериях в районе резервации. Они думали, что с наступлением жаркого времени часть стад, пасущихся к востоку отсюда, перейдет на более прохладные высокие места, и спорили, что где-то в неизведанных недоступных местах в Скалистых горах запрятаны огромные стада этих животных, которые каким-то образом смогут вернуться на открытые равнины. Тем временем охотники бродили по предгорьям в поисках оленей, вапити и антилоп; они, правда, находили дичь, но ее едва хватало на то, чтобы семьи их не голодали.

Наше фермерское хозяйство шло не более успешно, чем поиски охотников. Дождей не было, рукав Драй-Форк высох, и выведенная от него оросительная канава оказалась бесполезной. Породистые беркширы, закупленные в Штатах, привезли с собой оттуда какую-то болезнь или же заразились в дороге и все передохли, кроме борова. Наконец пал и он, наевшись мяса волка месяц тому назад отравленного стрихнином. Все это было очень неприятно Ягоде, но должен сознаться, что я не очень огорчался. Я не создан землепашцем и надеялся, что опыт докажет Ягоде, что он тоже не рожден для этого. У нас был скот. Он бродил по речным долинам и близлежащим холмам, жирел и размножался.

А мы сидели в тени, наши женщины и я. Правда, нужно было готовить, но требовалось всего несколько минут, чтобы сварить мясо, испечь лепешки и разогреть несколько банок консервов. Стирка? Мы одевались в легкие вещи, да и тех было немного. Слава богу, во всей стране не нашлось бы и одной унции крахмала! Длинные обозы, запряженные быками, спускались в нашу долину. Я продавал запыленным погонщикам пиво, замшевые штаны, табак, покупал также шкуры оленей и антилоп у индейцев, но большую часть времени просиживал в тени.

В июне река наполнилась водой от таяния снегов в Скалистых горах, и все, путешествовавшие в этом краю, пользовались нашим канатным паромом. Однажды мне пришлось переправлять обоз с бычьими упряжками; для первого рейса загнали на борт семь пар быков. Ярма их связываются длинной цепью, за которую они тянут фургон. Я стал за колесо, отвязали швартовые канаты, и мы отчалили. Рядом со мной стоял погонщик упряжки, француз-креол, словоохотливый, легко возбудимый, нервный — как большинство его сородичей. Посредине реки, где глубже всего и течение самое быстрое, передняя пара быков попятилась на следующую, та на пару позади себя и так далее, пока все они не сбились в кучу в задней части парома. От этого нос парома вышел целиком из воды; через погрузившийся в воду конец палубы вода полилась в трюм, и под действием возросшего веса нос стал задираться все выше и выше, так что под конец быки уже не могли устоять на ногах и начали соскальзывать с парома.

— Oh, mon Dieu [52], — закричал погонщик, коверкая язык, — она будет потонуть; она в цепи запутается. Вернитесь, мсье, вернитесь на берег!

Но я ничего не мог сделать, паром не шел ни вперед, ни назад и продолжал все глубже погружаться в воду, грозно бурлившую под ногами. Быки наконец соскользнули всей кучей и барахтались, сопя и брыкаясь в воде, которая часто покрывала их целиком. Но, как ни странно, их отнесло вниз к отмели, и они благополучно выбрались из воды, несмотря на цепь, которой были связаны их ярма. Освободившись от груза, паром качнулся в противоположную сторону, как бы нырнул в реку, и сильное течение понесло его вниз.

«Oh mon Dieu! Oh sacre [53], — кричал француз. — Спасите меня, мсье. Я не умею плавать».

Он побежал ко мне с распростертыми руками. Я отскочил назад, избегая опасных объятий и упал. Струившаяся по палубе вода потащила меня за собой. Я не очень боялся этого, зная, что течение отнесет меня на отмель, к которой прибило быков. Я оглянулся на француза. Паром теперь погрузился глубоко под воду, и француз взобрался на средний столб продольной стяжной цепи, который уже тоже выступал из воды всего фута на два. Я как сейчас вижу его на верхушке столба с глазами как блюдца от страха, с торчащими к небу кончиками воинственных усов и слышу, как он, крестясь, то молится и выкрикивает проклятия, то призывает оставшихся на берегу товарищей спасти его из мутного потока. Зрелище было до того забавное, что я начал смеяться и едва мог от смеха держаться на воде.

— Держись, французик! — кричали начальник обоза и другие погонщики. — Только держись, и ты выберешься цел и невредим!

Он погрозил им кулаком.

— Я идет книзу. Я тонет. Вы проклятый погоняй быков, — отвечал он. — А вы говорит держись. Oh, sacre! Oh misere! Oh, mon Dieu! [54] Я не сомневаюсь, что он мог бы отпустить столб и погрузиться под воду, если бы паром осел еще глубже, но как раз этот момент лопнул канат и паром поднялся кверху настолько, что его палуба едва выступала из воды, и поплыл течению за мной. Француз спрыгнул вниз на палубу и затанцевал на ее скользкой поверхности; он орал и хохотал от радости, щелкал пальцами в знак насмешки над теми, кто смеялся над ним, и кричал:

«Adieu, adieu, messieurs [55], я отправлюсь в Сент-Луис, к своей милой».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вне закона
Вне закона

Кто я? Что со мной произошло?Ссыльный – всплывает формулировка. За ней следующая: зовут Петр, но последнее время больше Питом звали. Торговал оружием.Нелегально? Или я убил кого? Нет, не могу припомнить за собой никаких преступлений. Но сюда, где я теперь, без криминала не попадают, это я откуда-то совершенно точно знаю. Хотя ощущение, что в памяти до хрена всякого не хватает, как цензура вымарала.Вот еще картинка пришла: суд, читают приговор, дают выбор – тюрьма или сюда. Сюда – это Land of Outlaw, Земля-Вне-Закона, Дикий Запад какой-то, позапрошлый век. А природой на Монтану похоже или на Сибирь Южную. Но как ни назови – зона, каторжный край. Сюда переправляют преступников. Чистят мозги – и вперед. Выживай как хочешь или, точнее, как сможешь.Что ж, попал так попал, и коли пошла такая игра, придется смочь…

Джон Данн Макдональд , Дональд Уэйстлейк , Овидий Горчаков , Эд Макбейн , Элизабет Биварли (Беверли)

Фантастика / Любовные романы / Приключения / Вестерн, про индейцев / Боевая фантастика
Cry of the Hawk
Cry of the Hawk

Forced to serve as a Yankee after his capture at Pea Ridge, Confederate soldier Jonah Hook returns from the war to find his Missouri farm in shambles.From Publishers WeeklySet primarily on the high plains during the 1860s, this novel has the epic sweep of the frontier built into it. Unfortunately, Johnston (the Sons of the Plains trilogy) relies too much on a facile and overfamiliar style. Add to this the overly graphic descriptions of violence, and readers will recognize a genre that seems especially popular these days: the sensational western. The novel opens in the year 1908, with a newspaper reporter Nate Deidecker seeking out Jonah Hook, an aged scout, Indian fighter and buffalo hunter. Deidecker has been writing up firsthand accounts of the Old West and intends to add Hook's to his series. Hook readily agrees, and the narrative moves from its frame to its main canvas. Alas, Hook's story is also conveyed in the third person, thus depriving the reader of the storytelling aspect which, supposedly, Deidecker is privileged to hear. The plot concerns Hook's search for his family--abducted by a marauding band of Mormons--after he serves a tour of duty as a "galvanized" Union soldier (a captured Confederate who joined the Union Army to serve on the frontier). As we follow Hook's bloody adventures, however, the kidnapping becomes almost submerged and is only partially, and all too quickly, resolved in the end. Perhaps Johnston is planning a sequel; certainly the unsatisfying conclusion seems to point in that direction. 

Терри Конрад Джонстон

Вестерн, про индейцев