Моя жизнь среди индейцев

В то прекрасное утро мы постепенно медленно отъезжали под углом к тропе на запад, пока не оказались милях в двух от нее. Еще дальше в стороне мы видели тут и там отдельных охотников, когда они проезжали по возвышенному месту; временами показывалась длинная колонна лагеря на походе. Иногда мы медлили, позволяя лошадям пощипывать траву на ходу, затем снова переводили их на галоп и скакали, пока не нагоним остальных. Нэтаки безостановочно болтала, сообщая всякие лагерные сплетни, рассказывая истории, задавая вопросы о стране, из которой я прибыл. Ей хотелось все знать об обычаях белых женщин, и хорошее, и плохое, и когда я рассказывал кое-что из того, что знал о поступках дурных женщин, она приходила в ужас и повторяла много раз подряд:

— Ужасно, как им не стыдно! Ни одна женщина черноногая так бы не поступила!

Около полудня мы подъехали к верхнему концу заросшей соснами лощины, идущей к далекой Джудит. Здесь в рощице бежал прозрачный холодный ручеек. Мы напились, потом отвели своих лошадей на вершину склона, откуда могли хорошо обозревать окрестности, и позавтракали хлебом и сушеным мясом. Из-за гребня напротив нас выбежала рысцой прерийная лисица, сбежала по склону в рощу к ручейку и скоро появилась на нашей стороне, принюхиваясь, очевидно, почуяв запах еды.

Лисица подошла, остановившись в тридцати футах, и стала смотреть на нас и на щипавших траву лошадей; потом обошла кругом и наконец растянулась на брюхе с поднятой головой, внимательно следя за нами и часто нюхая воздух; ее тонкий, изящно очерченный нос забавно шевелился. Очевидно, она рассуждала так: «У этих животных странного вида есть какая-то еда. Подожду-ка я здесь немного и поищу тут кругом, когда они уйдут». Во всяком случае Нэтаки сказала, что маленький зверек думает именно это, а у меня были основания полагать, что в таких вещах она обычно знает, о чем говорит.

«Рассказывала я тебе когда-нибудь, — спросила она, — про своего деда и его ручную лисицу? Нет? Ну, так слушай.

Однажды ночью сон приказал моему деду поймать прерийную лисицу, приручить ее и быть с ней ласковым. Он долго обдумывал этот сон, советовался с другими о его смысле, но никто, как и он сам, не понимал, что это значит. На следующую ночь сон сказал ему то же, и на третью ночь, и наконец на четвертую. Четыре раза сон приказал ему сделать это. Четыре — священное число. Когда он встал на четвертое утро, он понял, что должен повиноваться велению сна. Он уже не спрашивал, почему или что означает сон, а просто, поев, отправился ловить лисицу. Лисиц было много. Через каждые несколько шагов он видел лисиц, бегущих впереди или сидящих у своих нор, в которых они исчезали при его приближении. У деда был длинный ремень от поводьев, к концу к которого он привязал кусок тоненького ремешка из замши. Он сделал скользящую петлю из ремешка. Укладывая ее кольцом вокруг входа в нору, он отходил назад насколько хватало длины ремня; затем ложился, выжидая появления животного. Если лисица высунет голову, стоит дернуть за ремень, и петля затянулась бы на ее шее или вокруг туловища. Этим способом дети ловят сусликов; он сам в дни молодости делал это и думал, что таким же манером поймает лисицу. У этих зверей бывает несколько выходов из норы, иногда даже пять или шесть. Если мой дед укладывал петлю вокруг дырки, в которую на его глазах лисица влезла, то животное обязательно выглядывало через другое отверстие и, увидев, что он лежит неподалеку, пятилось назад и больше не показывалось, как бы долго он ни выжидал. Так прошел первый день, затем второй. Вечером третьего дня он затянул петлю на одной лисице, но одним ударом своих острых зубов она пере. резала ремешок и убежала. В этот вечер он усталый возвращался домой; ему хотелось пить, он был голоден. Вдруг на склоне лощины он увидел пять лисенят, игравших у входа в нору; отец и мать сидели неподалеку, наблюдая за ними. Лисенята были совсем маленькие; они были еще так малы, что не могли быстро и ловко бегать, но медленно и неуклюже ползали, кувыркаясь один через другого. Он сел на противоположном склоне лощины и наблюдал за ними, пока не зашло солнце и не наступила ночь. Дед все себе задавал вопрос, как ему поймать одного из детенышей. Он молился, призывая бога и духа сна указать ему путь.

Вернувшись в палатку, он поел, напился, набил и раскурил трубку и снова стал молиться о помощи в предстоящем деле. И вдруг, когда он сидел и молча курил, ему открылся нужный способ. Боги смилостивились над ним. Он лег и спал хорошо.

— Пойди, найди мне большую лопатку бизона, — сказал он моей бабушке, после утренней еды, — потом возьмешь шкуру бизона и пойдешь со мной.