Моя жизнь среди индейцев

Погода была неблагоприятная. Не говоря уже о резком холоде, воздух был полон блестящей изморози, образовавшей густую дымку, сквозь которую тускло просвечивало солнце. Предметы в прерии в полумиле от нас или даже ближе нельзя было различить. Мы были почти у подножия западного холма, но и он и его сосновый лес исчезли в сверкающем морозном тумане. Несмотря на это, отряд каждый день отправлялся на поиски к югу, западу или на север, то с одной, то с другой стороны холма в сторону Малой реки (Милк). Мы видели много бизонов, тысячи голов, группами от двадцати-тридцати и до четырех-пяти сот, но не могли найти белого. Другие отряды часто заглядывали в наш лагерь перекусить или покурить; мы встречали их и в прерии, но они сообщали нам такие же сведения: много бизонов, но альбиноса нет. Повторяю, стояли резкие холода. Антилопы держались в лощинах — бродили сгорбившись, опустив головы; проезжая у подножия южного склона холма, мы видели оленей и вапити и даже горных баранов в такой же позе. Только бизоны, волки и койоты были, можно сказать, довольны; бизоны, как обычно, паслись кругом, а звери бегали по прерии, пожирали добычу, которую они валили, перегрызая ей поджилки, и выли и лаяли все долгие ночи напролет.

Не помню, сколько дней держалась такая холодная погода, пока мы тщетно охотились за бизоном-альбиносом. Перемена наступила однажды часов в десять утра, в то время как наш отряд медленно огибал верхом западную сторону холма. Внезапно мы почувствовали на лице перемежающееся теплое дуновение воздуха; морозный туман мгновенно исчез, и стали видны Скалистые горы, частью закутанные в плотные темные тучи.

— Ага, — воскликнул один из владельцев магических трубок, — недаром я молился вчера вечером о горном ветре! Вот смотрите, он дует; велика моя сила, дарованная Солнцем— ( В то время как он говорил это, с силой налетел теплый чинук (теплый юго-западный ветер); он дул порывами, с ревом и шквалами. Тонкий покров снега на траве исчез. Казалось, наступило лето.

Мы находились на высоте нескольких сот футов над равниной на нижнем склоне холма; по всем направлениям, на сколько хватал глаз, видны были бизоны, бизоны, бизоны. Грандиозное зрелище! Природа проявила благосклонность к индейцам, создав для их пропитания такие громадные стада. Если бы не белые с их виски, побрякушками и жаждой земли, то стада эти существовали бы и сегодня. И с ними краснокожие, живущие простой, счастливой жизнью.

Пытаться найти среди всех этих темных животных единственное белое казалось почти так же бесполезно, как искать пресловутую иголку в стоге сена. Все спешились; я наводил свою длинную подзорную трубу на стадо за стадом, разглядывая их, пока не застилало глаза, и тогда передавал ее кому-нибудь рядом. Почти все охотники отряда брали подзорную трубу, но результат оставался тем же: белого бизона мы не находили. Приятно было сидеть на теплом ветру, опять под ярким солнцем. Мы набили трубки и, покуривая, разговаривали, конечно, о животном, за которым гоняемся. Каждый имел свое мнение о том, где оно сейчас находится: назывались различные места от реки Миссури до реки Саскачеван, от Скалистых гор до гор Бэр-По. В то время как мы беседовали, среди бизонов к юго-востоку от нас произошло какое-то движение. Я навел трубу на это место и увидел несколько индейцев, гнавших стадо голов в сто или больше прямо на запад. Индейцы скакали далеко позади стада, больше чем на милю от него, и бизоны быстро увеличивали этот разрыв, но всадники продолжали погоню, настойчиво, упрямо, растянувшись в длинную неровную цепочку. Я передал трубу Хорьковому Хвосту и сказал, что вижу. Все вскочили на ноги.

— Должно быть, — сказал мой друг, — они нашли белого, иначе они прекратили бы погоню. Они далеко позади стада, и лошади их устали. Они бегут вялым галопом. Да, они преследуют белого бизона. Я вижу его! Я вижу его!

В одно мгновение мы оказались в седле и поскакали наперерез стаду. Ехали рысью, иногда на короткое время переходя в галоп, так как нужно было беречь лошадей для окончательной погони. Менее чем через полчаса отряд наш подъехал к низкому длинному, похожему на могильную насыпь, возвышению, близ которого, как нам казалось, должно было пройти стадо.