Моя жизнь провидца. Потерянные мемуары

Теперь немного о том, как была собрана эта автобиография. Основой этой книги послужила незаконченная биография Эдгара Кейси — записи, которые он начал надиктовывать в 1932 году, когда ему исполнилось 55 лет. Хотя он не считал себя хорошим писателем, тем не менее рассказчиком он был хорошим — в лучших традициях Юга, и, конечно, ему было что рассказать. Был и другой фактор, который, возможно, вдохновил его на рассказ о себе — только что закончился самый тяжелый год в его жизни: больница, которую он пытался построить в течение многих лет, равно как и университет, который он намеревался основать, закрылись из-за отсутствия денег, ему пришлось выехать из своего дома, он был практически разорен, арестован и подвергся публичным оскорблениям. Неудивительно, что он «просто хотел умереть», как выразился его сын Хью Линн Кейси.

Вместо того чтобы отказаться от своих идей, он стойко держался избранного пути и продолжал помогать любому, кто просил его об этом. Все новые и новые люди получали огромную пользу от его интуитивных рекомендаций. Оглядываясь на прожитую жизнь, он пытался понять, что все это означало, и, возможно, надеялся ощутить немного удовлетворения на фоне преследовавших его неудач. Осознание того, сколь многим людям он сумел помочь, несомненно, приносило ему ощущение глубочайшего удовлетворения. В любом случае он продолжал жить плодотворной жизнью и в последующие годы сумел провести некоторые из наиболее важных своих лекций.

Что касается стиля повествования мистера Кейси, то он был серьезным и сухим. Кейси диктовал свою историю мисс Глэдис, как он называл ее, она записывала его слова стенографическими знаками, которые позднее расшифровывала, и печатала текст на оставшихся фирменных бланках больницы Кейси, оформляя каждую главу как развернутую историю. К сожалению, он прекратил диктовать эту хронику еще до своей кончины. Но, к счастью, мисс Дэвис собрала много других весьма ценных и богатых фактами документов. Один из самых интересных и захватывающих материалов был напечатан самим мистером Кейси за несколько лет до его смерти. У этого текста не было названия, он не прошел редактирования, но содержал красочные заметки о незабываемых эпизодах, относящихся к ранним периодам его жизни. Любопытно, что Кейси написал эти истории в третьем лице, якобы о своем молодом товарище по имени Эдди. Я не знал, что Эдгара когда-либо называли так, но его внук, Чарльз Томас Кейси, подтвердил, что подобное обращение имело место. Позже я обнаружил корреспонденцию, в которой к нему обращались «Дорогой Эдди», и он подписал свой ответ «Как всегда, Эдди». Почему его история была написала от третьего лица, Эдди, остается тайной. Возможно, он нашел более удобным записывать свои воспоминания, как если бы он был просто рассказчиком, а не героем этих историй. В любом случае его истории идут прямо от сердца, независимо от того, было ли его сердце полным радости или терзалось болью.

Хью Линн Кейси рассказал мне об уникальном стиле письма отца — о его игнорировании общепринятых форм, пунктуации и грамматических неточностях — но я никогда не сталкивался с этим в столь большом объеме, как в его историях об Эдди. В качестве примера приведу его описание известного книжного инцидента проверки правописания:

«В школе на следующий день эдди пропустил уроки как обычно и должен был остаться и написать слова хижина 500 раз на доске, и когда он пришел домой тем вечером его Отец ждал его эдди учил уроки вечером, но казался неспособным сконцентрироваться приблизительно до 11 когда произошел первый случай слушания голоса внутри и это напоминало голос посетителя вчера вечером, но он сказал „засни и мы сможем помочь тебе“ эдди попросил Отца позволить ему поспать пять минут, он заснул, и проснувшись он знал каждое слово в этом сборнике упражнений».

Версия этого случая, которую мы можем увидеть в биографии, продиктованной Глэдис Дэвис, более подробна и откровенна. Автор говорит о том, что «его нашлепали за то, что он заснул», что он «получил много оплеух от своего отца». Этот инцидент произошел, конечно, в то время, когда порка была общепринятой формой наказания ребенка родителями, которые полагали, что жалеть розги означает испортить ребенка.