Моя жизнь после смерти

И действительно, все студенты начинают с того, что рисуют в стиле мастеров. Удачно запустив пробный шар, Эльмир уверенно развивает свою мысль. "Единственное преступление совершается в тот момент, когда на холсте ставится чужая подпись. Но я так никогда не делал". Пауза. Мы всё отчётливее слышим тиканье часов за кадром.

Орсон снял эту сцену крупным планом в нетипичной для него манере. ("Единственными актёрами, которые прекрасно получались крупным планом, — однажды признался он Богдановичу, — были Рин-Тин-Тин и Лэсси"). И вдруг он неожиданно переходит к монтажу, технике, которая всегда была ему чужда. Пока всё громче тикают часы (напоминая тиканье часового механизма бомбы замедленного действия, с которого начинается "Печать зла"), мы видим ряд крупных планов. В кадрах. Сменяя друг друга, появляются лица Эльмира и Клиффа Ирвинга: пожалуй, наглое лицо Эльмира; скорее подозрительное лицо Эльмира; (очевидно?) виноватое лицо Ирвинга; приятно удивлённое (мне кажется) лицо Эльмира, лукавое (или загадочное?) лицо Ирвинга… а часы всё тикают… пока Ирвинг наконец не заговорит.

"На картинах стоят подписи", — говорит он неуверенно.

Быстрый переход кадра. Крупным планом голова Эльмира. На его лице написано отвращение или раздражение. Или понимание, что его предали?

Эта изумительная последовательность крупных планов создаёт ощущение одного из тех "моментов истины", которые так усердно пытаются поймать режиссёры cinema verite, обходясь без уловок ремесла, и почти наверняка представляет собой очередную высокопробную подделку-внутри-подделки. Фактически Уэллс наполняет весь фильм намёками на то, что это подделка. Именно об этом он позже рассказывал Би-Би-Си: "Всё в этом фильме было подделкой". МЫ постоянно видим, как Орсон сидит в монтажной; он показывает, как работает звукомонтажный аппарат, «изымая» реплику, произнесённую Ирвингом, и перенося её совсем в другое место "сюжетной линии"; каждые две или три минуты он вам напоминает, что сидит в монтажной, отбирая и монтируя из сырого материала, который обычно остаётся за кадром, всё то, что вы потом видите на экране.

А в одном пронзительном эпизоде Эльмир, находясь в Ивисе, умолкает на середине предложения в поисках нужного слова, а Орсон, который находится в другом месте действия (мы узнаём галерею в Париже) и в другом эпизоде, благодаря использованию монтажного кадра, ему суфлирует. Эльмир чудесным образом слышит слово, подсказанное Орсоном, и произносит его… Этот технический эффект повторяет ранние эксперименты Уэллса со стратегией компиляции (десятью годами раньше люди, действовавшие в одной из сцен "Гражданина Кейна", произносили ответные реплики на слова людей из другой сцены).

Однако этот более поздний эпизод смонтированной "биолокации" (Уэллс из Парижа подсказывает слово Эльмиру на Ивисе) явно намекает на монтажную и всё, что с ней связано: Орсон внёс во всё определённый порядок, чтобы создать не «нормальный» документальный фильм, а сатиру на интеллектуальный круг, который верит в документальные фильмы. Так в своё время "война миров" стала сатирой на тех, кто верит в официальные версии новостей, распространяемые СМИ.

В сцене «откровения» (Кто подделывал подписи? И действительно ли мы видим здесь самооговор?) тиканье часов явно убеждает простака: то, что мы видим, происходит в реальном времени. Вероятно, это следствие уэллсовского "заговора с мовиолой". Вы можете сконструировать подобную сцену «откровения», если отберёте десять или двенадцать кадров, снятых крупным планом за полгода киносъёмки, введёте саунд-трек, на котором записано тиканье часов, а затем, включив воображение, составите диалог, начальная часть которого должна быть связана с конечной частью неким общим смыслом. Тогда все крупные планы в промежутках между ними будут казаться реакцией на те две строчки диалога, которые «вырваны» из разных эпизодов, не имеющих никакого реального отношения к произносимым словам.

Подобным же образом русские обнаружили в двадцатые годы, что если нам, зрителям, в смонтированном кадре покажут то, что видит за окном актёр, которому велено не показывать эмоций в кадре, то нам покажется, что он выражает именно ту эмоцию, которую «прописал» ему режиссёр. Мы видим умирающего ребёнка? Пожалуйста, нам кажется, что не выражающее эмоций лицо актёра отражает глубокую внутреннюю скорбь, которую он тщательно скрывает. Мы видим играющую собаку? Пожалуйста, нам кажется, что мы читаем в бесстрастных глазах актёра выражение радостного оживления…