Моя жизнь под землей

Но прошло слишком много лет, чтобы можно было восстановить и собрать французский отряд в прежнем составе. Из старых участников были только Лепине, Бидеген, Дельтейль и Моэр, которые ввели новичков Клота, Сонье и Казилласа. Квеффелек тоже остался верным нашему отряду и явился вместе со своей лебедкой, которую он по этому случаю еще усовершенствовал.

Что касается лично меня, то, взяв на себя хлопоты и заботы по организации и ответственность за успех экспедиции, я решил ограничить этим свою задачу и не спускаться более в пропасть. Шесть лет перерыва и ожиданий, как неоправданных, так и непростительных, не могли, конечно, слишком сильно отразиться на людях тридцатилетних, но мне к этому времени стукнуло уже шестьдесят, а это плохо для спелеологии, для которой «важнее всего, чтобы вам было двадцать, лет».

Я решил, что не должен занимать место какого-либо члена отряда в расцвете молодости и сил, и, несмотря на многократные дружеские настояния моих товарищей, включился в команду на поверхности, где, кстати, работы тоже было достаточно. Дальнейший ход событий показал, что я был прав, отказавшись от спуска. Подземному отряду пришлось провести десять дней и десять ночей в холоде, сырости и темноте, причем при столь длительном пребывании под землей они еще выполняли изнурительные работы по переноске тяжелого оборудования. У них не было даже такого вознаграждения, какое дает прелесть новизны, ощущения, что идешь по нетронутым местам, поскольку они лишь повторили пройденные за прошлые годы маршруты, сопровождая и помогая двум топографам, Сонье и Казилласу, которые выполняли весьма нелегкую задачу топографической съемки полости.

Признаюсь, перспектива продвигаться черепашьим шагом в течение нескольких дней среди нагромождения скал и камней, неся на себе тяжелый груз, сыграла немаловажную роль в моем решении не спускаться в пропасть, которую я и так уже прекрасно знал на всем ее протяжении во Франции и на целый километр в Испании.

А что собирались делать в Пьер-Сен-Мартен испанцы? Они пришли, чтобы спуститься в колодец Лепине — самую большую из известных вертикальных полостей, — пересечь гигантские залы Наварры и Кастилии и проплыть в лодке по озеру, остановившему нас в 1954 году, когда мы смотрели на него, жадные и потрясенные, в то время как сильный ветер поднимал на его поверхности небольшие волны.

Роберт Моэр из Безансона, единственный из участников экспедиции 1960 года, достигший в 1954 году конца испанской части пропасти, должен был вести до озера семь испанцев. Самое занятное в этой истории то, что Моэр не знал ни слова по-испански, но под землей есть свои преимущества, и в общем там всегда удается сговориться, так что все прошло нормально, правда, главным образом благодаря тому, что начальник отряда Феликс Руиз де Аркот, симпатичный спелеолог из Толоса, прекрасно говорил по-французски с живописным и совершенно неожиданным брюссельским акцентом.

Спустили на воду надувные лодки, которых не было у нас в 1954 году, и поплыли вверх, в неизвестность. Ветер, достигавший силы бури в узком проходе пещеры, который так и решили назвать «туннель ветра», оттеснял и отталкивал лодки назад и подземным лодочникам приходилось цепляться за сжимающие их с обеих сторон вертикальные стены. Сверху до них доносился оглушительный шум каскада, о котором я говорил им раньше. Они даже захватили с собой металлический шест, чтобы попытаться преодолеть этот водопад. Однако воспользоваться этим шестом им не пришлось. Дело в том, что каскада не существует. Это ветер воет в туннеле, и кажется, что доносится шум падающей воды. Классическая ошибка, повторившаяся здесь.

С трудом преодолев на лодках сто десять метров по извилистому туннелю, отряд сошел с лодок и продолжил исследование пещеры. Здесь пещера, оставаясь такой же величественной, делится на две ветви. Их сейчас же обследовали. Оказалось, что одна ветвь тянется на четыреста, другая на пятьсот метров. Пришлось переносить лодки, много раз выгружаться и вновь садиться в лодки на все более и более пересеченном маршруте. В конце концов из-за возрастающих трудностей и отсутствия подходящего снаряжения отряду пришлось остановиться. Пещера шла дальше вверх, и исследование можно было продолжать лишь при наличии лучших средств.

В то время как испанцы шли вверх по течению, шесть французов, о которых я упомянул выше, с помощью двух членов испанской группы, Мартина и Гидальги, дошли до дна пропасти в огромном зале Верна и произвели, так же как и в остальных частях пропасти, топографические съемки.

Гигантский неф составляет двести двадцать метров в длину и сто восемьдесят в ширину при высоте свода сто пятьдесят метров на всем протяжении зала. Это самый большой подземный зал из известных^[41].