Моя жизнь. Южный полюс

Льды кишели животными. Куда ни повернись, всюду видны большие залежки тюленей-крабоедов и тюленей Уэдделла. Морского леопарда[44], единичные экземпляры которого встречались нам на дрейфующем льду, здесь вовсе не было. За все наше пребывание в Китовой бухте мы его ни разу не видели. Не видели и тюленя Росса. Пингвины показывались не очень часто – здесь несколько, там несколько, – зато тем больше радости они нам доставляли. Среди них преобладали пингвины Адели. Когда мы швартовались, из воды на лед вдруг выскочили с десяток пингвинов. С минуту они изумленно озирались. Не каждый день им приходилось встречать людей и корабли. Но удивление скоро сменилось любопытством. Сидят и буквально изучают все наши движения. Лишь изредка захрюкают и пройдутся по льду. Похоже было, что больше всего их заинтересовало, как мы роем ямы в снегу для ледовых якорей. Они окружали работавших людей и с очевидным интересом смотрели на них, наклонив голову набок. Пингвины явно ничуть не боялись нас, да мы их в общем-то и не тревожили. Правда, некоторым из них все-таки пришлось расстаться с жизнью. Они были нужны нам для нашей коллекции.

В тот же день состоялась увлекательная охота на тюленей. Три крабоеда отважились приблизиться к судну, и мы решили за их счет пополнить наши запасы свежего мяса. Выслали двух великих охотников, которые стали приближаться к тюленям с предельной осторожностью, хотя в этом не было нужды, потому что животные лежали неподвижно. Охотники подкрадывались на индейский манер, пригнувшись до самого льда и выставив вверх наиболее мясистую часть своего тела. Начало многообещающее. Я смеюсь, но пока еще сдерживаюсь. Раздаются выстрелы.

Два спящих зверя вздрагивают, но остаются на месте. Иначе ведет себя третий. По-змеиному извиваясь, он удивительно быстро скользит вперед по рыхлому снегу. Это уже не стрельба по неподвижной мишени, а настоящая охота. По стрелкам и результат. Мимо, мимо, еще раз мимо. Хорошо, что у нас патронов вдоволь. Один из охотников, который похитрее, выпускает все свои заряды и возвращается обратно. А второй пускается вдогонку за ускользающей дичью. Как я хохотал! Где уж тут сдерживаться. Я буквально корчился со смеху. Гонка по рыхлому снегу – впереди тюлень, охотник за ним. По движениям преследователя сразу было видно, что он злится. Он чувствовал, что ввязался в такое дело, из которого ему не выйти с честью. Тюлень развил изрядную скорость. Хотя снег был довольно глубокий, зверь держался на поверхности. Не то что охотник, который на каждом шагу проваливался по колено и вскоре безнадежно отстал. Иногда он останавливался, прицеливался и стрелял. Потом он клялся, что его пули все до одной попали в цель. Однако я в этом сомневаюсь. Во всяком случае тюлень никак не реагировал на пули, он продолжал уходить с той же скоростью. В конце концов знаменитый охотник вынужден был сдаться и повернуть назад.

– Чертовски живучий, – услышал я, когда он поднялся на судно.

Не желая обижать человека, я сдержал улыбку.

Какой вечер! Солнце стоит высоко на небе, несмотря на поздний час. Уходящее к югу ледяное нагорье, весь этот могучий барьер залит ярким белым светом, до того сильным, что он слепит глаза. А на севере – ночь. Над самым морем небо черное и свинцово-серое, выше оно становится темно-синим, потом бледнеет и бледнеет, пока наконец не сливается с лучезарным сиянием барьера.

То, что лежит за гранью ночи, за черной стеной, нам известно. В той стороне мы побывали и одержали победу. А что скрывает ослепительный день на юге? Ты ждешь нас, восхитительная спящая красавица, мы слышим твой зов, и мы придем. Ты дождешься своего поцелуя, хотя бы это стоило нам жизни.

На следующий день, в воскресенье, была такая же прекрасная погода. Но для нас, разумеется, не могло быть и речи о каком-либо выходном. Никто из нас не захотел бы провести этот день в праздности. Мы разделились на два отряда – морской и береговой. Морской в составе 10 человек оставался на «Фраме», береговой в этот самый день обосновался на барьере на год-другой, а то и больше.

В морской отряд вошли Нильсен, Ертсен, Бек, Сюндбек, Людвиг Хансен, Кристенсен, Рённе, Нёдтведт, Кучин и Ульсен. В береговой – Престрюд, Йохансен, Хельмер Хансен, Хассель, Бьоланд, Стубберюд, Вистинг, Линдстрём и я. Линдстрём должен был еще несколько дней оставаться на судне, так как нам предстояло пока в основном питаться на борту.

По плану 6 человек должны были расположиться в 16-местной палатке, на площадке между «Рённикеном» и «Нельсоном», а двое поставят себе палатку на участке для дома и приступят к строительству. Естественно, эту двойку составили наши опытные плотники Бьоланд и Стубберюд.