Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Будет лучше, решили старшие в моей семье, пережить это лишь однажды. Больше блеска за меньшую сумму, ведь расходовать средства нужно будет только один раз вместо трех. Мои отец и дядя достигли уже преклонного возраста, а мы оставались последними детьми, которых им предстояло женить. Вполне вероятно, что им самим хотелось повеселиться на закате жизни. Вот так и было решено сыграть тройную свадьбу, и, как я уже упомянул выше, ушли месяцы на подготовку к ней.

Только по этим приготовлениям мы догадались о предстоящем событии. Не думаю, что для меня оно было чем-то большим, чем просто возможностью облачиться в праздничный наряд, послушать бой барабанов, возглавить свадебную процессию, отведать роскошных блюд и познакомиться с девочкой, чтобы играть с ней. Плотские желания я познал позже. Предлагаю опустить занавес и скрыть мой позор. Поведаю лишь о некоторых подробностях, но чуть позже. Они имеют очень мало отношения к главной идее, руководствуясь которой я взялся за написание этой книги.

Итак, я и мой брат отправились из Раджкота в Порбандар. И пусть были некоторые интересные подробности, предшествовавшие финалу этой драмы, – например, покрытие наших тел пастой из куркумы, – я считаю, что должен опустить их здесь.

Хотя мой отец занимал пост дивана, он все же оставался слугой, что только усугублялось особым расположением к нему такор-сахиба. Правитель не отпускал его от себя до самого последнего момента, а когда соизволил все-таки отпустить, распорядился выделить ему специальный дилижанс, чтобы сократить время в пути на два дня. Однако судьбе было угодно распорядиться иначе. От Раджкота до Порбандара сто двадцать миль. Поездка в обычном экипаже занимает пять дней. Мой отец преодолел расстояние за три, но при третьей смене лошадей дилижанс опрокинулся, и отец получил достаточно тяжелые травмы. Он прибыл весь перемотанный бинтами. Это, безусловно, наполовину расстроило наши планы, и все же церемония должна была состояться. Дата намеченной свадьбы не может быть изменена. К слову, я не стал долго горевать из-за травм, полученных отцом, предвкушая свадебную церемонию.

Конечно, я был предан родителям, но тогда еще не умел усмирять свои страсти. Мне только предстояло усвоить, что любое личное счастье и мирские удовольствия следует принести в жертву интересам родителей. И словно в наказание за стремление к наслаждениям случилось еще одно происшествие, всегда потом тревожившее мою память. О нем я расскажу позже. Нишкулананд[15] поет: «Отказ от предмета желаний без отказа от самих желаний бесполезен, чего бы он вам ни стоил». Когда я сам пою эти строки или слышу их в исполнении других, те горестные и печальные события всплывают в моей памяти и наполняют меня стыдом.

Мой отец, несмотря на травмы, набрался мужества и принял полноценное участие в торжестве. Я и сейчас отчетливо вижу его мысленным взором, вижу все те места, где он сидел во время разных этапов церемонии. Я тогда и вообразить себе не мог, что наступит время, когда я осужу отца за мой ранний брак, а в тот день все казалось мне правильным, уместным и приятным. Я ведь и сам горячо стремился к браку! Все, что делал отец, выглядело безупречным. Воспоминания до сих пор живы в моей памяти: как мы сидим под балдахином новобрачных, как выполняем саптапади[16], как кладем друг другу в рот сладкий кансар[17] и как начинаем совместную жизнь. О, эта первая брачная ночь! Двое невинных детишек совершенно неожиданно оказываются брошенными в океан жизни. Жена старшего брата тщательно проинструктировала меня, как вести себя в первую ночь. Кто давал советы моей жене, я не знаю. Никогда не спрашивал ее об этом и не хочу спрашивать теперь. Как бы то ни было, читатель может себе представить, насколько мы оба нервничали, оказавшись наедине. И я, и она были до крайности застенчивы. Как мне разговаривать с ней и что именно сказать? Наставления мне в этом не помогли. Но в подобных ситуациях никакие советы и не требуются, поскольку они неизбежно оказываются слишком поверхностными. Постепенно мы начали узнавать друг друга и свободно общаться. Мы с ней были одного возраста, но я сразу же стал вести себя как глава семьи.

4. В роли мужа

В то время, когда я женился, публиковались коротенькие брошюры, стоившие пайсу или пай[18] (сейчас уже не помню точно). Их авторы писали о супружеской любви, семейной экономии, детских браках и многих других аспектах того же рода. Когда мне попадались эти издания, я прочитывал их от корки до корки и тут же забывал то, что мне не нравилось, а то, что приходилось по душе, применял на практике. Пожизненная верность жене, часто упоминавшаяся в этих брошюрах, навсегда запечатлелась в моем сердце. Кроме того, присущее мне страстное стремление к правде полностью исключало обман супруги с моей стороны. Впрочем, в таком нежном возрасте у меня почти не было шансов изменить ей.