Моя жизнь и прекрасная игра

"С той самой, что подошла и заговорила? Она же еще совсем ребенок! Ей от силы тринадцать или четырнадцать лет".

Под впечатлением встречи с Розмари я на следующий день вышел на поле, надеясь, что в толпе зрителей вдруг мелькнет ее лицо. Удивительно, что я вообще мог играть в таком состоянии. Когда игра закончилась и нас распустили по домам, я спросил Раймундо, не видел ли он девушку, что накануне сидела на скамейке, второй слева. Он только посмотрел на меня, как на безумного, и ничего не сказал.

Некоторое время спустя чисто случайно я встретил на улице нескольких девушек из той самой баскетбольной команды. Мы разговорились, я спросил их, что они делают в Сантусе. Мой вопрос вызвал удивление.

"Мы живем здесь!"

"Здесь? А я думал, вы приехали с командой "Коринтианс" из Сан-Паулу".

"Нет, мы играем в клубе "Атлетико".

Я был обрадован. Значит, "моя" девушка живет в Сантусе?

"У вас в команде есть девушка, — осторожно подбирался я к своей цели. — Она была среди запасных. Шатенка…"

Одна из моих собеседниц рассмеялась.

"Наверное, та, что говорила с тобой? Это Розмари. После игры она вспоминала только о тебе".

Хватит осторожничать. Значит, она говорила только обо мне? Что ж, приятно слышать. Ну, а почему бы и нет? В конце концов, я — Пеле, чемпион мира!

А девушка тем временем продолжала:

"После уроков она подрабатывает в магазине грампластинок в Гонзаге. Она и сейчас, наверное, там".

Примерно в десяти минутах ходьбы! Я попрощался с баскетболистками и чуть ли не бегом пустился к магазину, опасаясь, что неуловимая Розмари вновь ускользнет от меня. Но она стояла за прилавком. Я мучительно старался придумать что-нибудь оригинальное, чтобы произвести на нее впечатление. Но лишь выдавил из себя:

"Привет!"

"Хелло!"

"Ты меня помнишь?"

"Конечно. Ты ведь Пеле".

"Скажи, почему ты просила не громить "Коринтианс"? Ты же не из этого клуба!"

"А я болею за "Коринтианс", когда они играют против "Сантоса".

"Ого! — значит, для нее я противник. — А ты была на матче?"

"Нет. Я не интересуюсь футболом".

Я вздохнул. Все начиналось совсем не так, как я себе нафантазировал.

"Послушай! — сказал я. — Мне хотелось бы встретиться с тобой еще раз, но не как сейчас, за прилавком".

Розмари покачала своей милой головкой.

"Мне ведь всего четырнадцать лет. И с мальчиками я не встречаюсь".

"Твои подружки сказали, что после игры ты вспоминала обо мне".

Я уловил в голосе Розмари взволнованные нотки.

"Девчонки болтают много", — заметила она.

Я снова вздохнул. Такой диалог стоил мне немало сил.

"Послушай…"

"Ты можешь прийти ко мне домой, — сказала Розмари. — Я всегда дома по субботам".

"Значит, до субботы!"

В душе моей было ликование. Я махнул ей и вышел на улицу. Спустя мгновение я, чуть успокоившись, вернулся в магазин.

"Я забыл спросить, как тебя зовут и где ты живешь?"

Так я встретил Розмари и так начались мои ухаживания. Они продолжались много лет, причем этот процесс развивался чрезвычайно медленно. В субботу, надев свой самый лучший костюм, я с сияющим видом явился к ней домой. Я вел себя, как хорошо воспитанный молодой человек при посещении родителей своей возлюбленной. Родители Розмари оказались очень симпатичными людьми. Я был, наверное, первым (да еще с черным цветом кожи!) молодым человеком, кого их дочь пригласила к себе домой. Ее мать, дона Идалина, напекла пирожков, и я с удовольствием принялся их уплетать за разговорами о всякой всячине. В доме Розмари я провел чудесный день. Отец Розмари работал служащим в порту и, как выяснилось, интересовался футболом. Должен признаться, что я постоянно ощущал присутствие Розмари независимо от того, находилась она рядом со мной или нет. Часто мне стоило труда отвести от нее взгляд.

Так прошло первое из многочисленных посещений ее дома. Этими визитами ограничивались наши свидания. Вне дома мы каждый раз встречались под присмотром ее тетки, которая ни на шаг не отпускала нас от себя. Это можно понять. Розмари была еще совсем юная, а меня в Сантусе многие знали. Мы оба хорошо понимали, как огорчились бы ее родители, если бы в газетах появились сообщения о связи черной футбольной звезды с несовершеннолетней белой девушкой.

Иногда Розмари с теткой ходила в кино. После того как в зале гас свет, я подкрадывался к ним, шептал что-то Розмари на ухо и старался взять ее за руку. Иногда на пляже около Розмари, которая приходила с теткой или школьными подружками, неожиданно оказывался я с товарищами по команде. Пока мои друзья непринужденно беседовали с девушками, мы с Розмари успевали обменяться взглядами и пожать друг другу руки. Со временем я все более убеждался в том, что когда-нибудь предложу Розмари руку и сердце, хотя мы оба понимали, что она еще слишком молода.