Читаем Моя жизнь и прекрасная игра полностью

Я готов был сквозь землю провалиться от стыда. То, что за сигареты я не платил, не имело значения. Я видел, как мой отец каждую неделю выходил, прихрамывая, на футбольное поле с распухшим от травмы коленом. Я видел, как он безропотно мыл горшки и мел полы в больнице, чтобы прокормить семью.

Дондиньо задержал на мне свой спокойный взгляд.

"Помни о своем добром имени и престиже нашей семьи, старайся впредь ни у кого не занимать, а если тебе понадобятся деньги на сигареты, обратись ко мне, я дам".

Он действительно никогда не скупился.

Я не раз вспоминал этот разговор. Могу с определенностью сказать, если бы тогда я получил от Дондиньо серьезный нагоняй, то наверняка взбунтовался бы и остался на всю жизнь заядлым курильщиком. Правда, обожая футбол и твердо зная, что курение действительно может иметь пагубные последствия для профессионального спортсмена, я, наверное, так и не пристрастился бы к нему. С тех пор я ни разу не прикоснулся к сигарете.

Я никогда не брал в рот ни капельки алкоголя — следствие мучительного, но весьма поучительного опыта.

Один из наших соседей, итальянец, занимался виноделием. Разлив вино в бутылки, он закапывал их, чтобы напиток набирал возраст и крепость. Как-то его сын Антонио, парень из нашей компании, проговорился, что отец никогда не считает бутылки. Значит, не заметит пропажи? Идея продегустировать вино показалась заманчивой. Я видел на вокзале людей, которые пили крепкие ликеры и закусывали в баре. Мне всегда хотелось знать, что они при этом ощущают. Теперь представился случай во всем разобраться самому. Я просто не задумывался о том, что, в сущности, это кража. Ведь винные запасы принадлежали отцу нашего товарища, а следовательно, и его сыну.

Дождавшись, когда итальянец уйдет на работу, мы с Антонио вышли на задний двор и извлекли из земли одну из бутылок. Затем тщательно заровняли разрытое место, дабы не осталось следов от налета, и отправились на поле в конце улицы, чтобы спокойно распробовать трофей. Устроились в траве в дальнем углу поля. Отряхнув грязь с бутылки, с трудом раскупорили ее. Это было игристое красное вино приятного цвета. Полюбовавшись им, мы стали по очереди дегустировать. Мне оно показалось горьковатым. Но мой приятель пил с таким удовольствием, что мне стало стыдно за себя и за свой жалкий опыт в этой области.

Я осушил с полбутылки. Вино ударило в голову: выступил холодный пот, все вокруг закружилось и завертелось. Я испугался, что могу умереть. Мне было очень плохо. К моему удивлению, на приятеля вино нисколько не подействовало: в их семье его постоянно пили все, включая детей. Он смотрел на меня с презрением, наверное, потому, что по моей милости бездарно пропало полбутылки доброго вина.,

Домой я пришел после Дондиньо. От меня разило как из бочки. Я хотел проскользнуть в свою комнату, лечь там на пол и молить бога, чтобы он облегчил мои страдания. Но Дондиньо схватил меня за руку.

"Где ты был?"

"Мне плохо…"

"Ты пил вино! Ты пьян!"

"Я плохо себя чувствую".

Я рассказал ему все начистоту. Я просто не мог ему лгать.

Отец задал мне крепкую взбучку. Однако не эта взбучка заставила меня в тот памятный день навсегда отказаться от спиртного. На меня подействовало пережитое мною состояние головокружения, тошноты, а также утраты самообладания. Став уже взрослым и много поездив по свету, я долго не мог видеть, как кто-нибудь наливает себе в бокал вино — каждый раз чувствовал дурноту.

Примерно в то же время, переезжая со своей семьей в другой город, Зе Порто "завещал" мне щенка по кличке Рекс. Из невообразимого смешения разных пород получился этот трогательно нежный щенок с мягкой бежевой шерсткой, коричневыми пятнами, укороченным хвостом и подрезанными ушами. Видимо, тот, кто подрезал ему уши, был человеком невнимательным, потому что одно ухо оказалось длиннее другого. Щенок напоминал старую рекламу фирмы "Виктор", на которой собака, повернув голову, вслушивается в звуки, доносящиеся из граммофона. Я с первого взгляда влюбился в него. Щенок был первой вещью в моей жизни, которой я обладал единолично, ибо все прочее до этого я делил с кем-нибудь еще.

Вместе с Рексом, который преданно крутился у моих ног, я пришел домой. Мать бросила на меня многозначительный взгляд.

"Это что еще за новости?"

"Это собака. Моя собака. Мне дал ее Зе Порто".

"Так вот, сейчас же марш обратно. Немедленно верни ему пса. Чем его кормить прикажешь, если людям есть нечего?"

"Не могу я его вернуть, — произнес я в отчаянии. — Они переезжают, поэтому вынуждены оставить собаку здесь".

"Ну, а я тут при чем?"

"Ну, пожалуйста, мама, — чуть не заплакал я. — Обещаю делиться с ним своей едой. От этого никто не пострадает. Я обещаю!"

Видимо, мои слова прозвучали достаточно искренне. Я уверен, что дона Селесте хорошо представляла себе мое душевное состояние. На мгновение она нахмурила брови.

"Щенок уже приучен жить в доме?"

Это была победа!

"Я приучу его, мама! Ты только не волнуйся! Честное слово!"

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии