Моя жизнь — это мы

Влажные губы заскользили по ее губам, язык протиснулся внутрь, соприкасаясь с ее, пробуя вкус. Его поцелуй распалял еще сильнее, и, закрыв глаза, она действительно переставала о чем-то думать. Даже позволила все-таки сорвать несчастный халат и уложить себя спиной на кровать, позволила осыпать себя жаром поцелуев, который протянулся от подбородка до низа живота. Но вот только, стоило Лене осознать, что Фирсов на этом останавливаться не собирался, как она рефлекторно сжала ножки, смыкая на шее наглеца и не пуская дальше.

— Спешишь, — напомнила она.

Упираясь лбом ей в живот, Алексей тихо рассмеялся, щекоча теплом своего дыхания.

— Ты смеешься надо мной? — озадачилась девушка.

— О, нет, ну что ты, — ответил тот, выползая из капкана ее ног вверх по телу и накрывая своим, после чего, глядя в глаза, с улыбкой добавил: — Мисс Стеснительность.

— Ну, знаешь ли… — вырвалось у нее.

Но договорить фразу не позволили собственные ощущения, которые резко накатили, когда Алексей без всякого предупреждения фривольно ворвался в нее пальцем.

«Да что он себе позволяет?..»

— Ты что-то хотела сказать, — напомнил он, исследуя потаенные складочки ее лона.

Сглотнув, девушка все-таки смогла ответить:

— Только то, что всегда говорила: ты наглый, бестактный и бессовестный тип.

— И? — потребовал он продолжения, мягкими движениями руки нагнетая вожделение.

— Что «и»?

— Тебе ведь это нравится, не так ли?

— Ты меня с кем-то путаешь.

— Это вряд ли, — ответил он, закрывая глаза, словно в удовольствии, и утыкаясь лицом ей в шею. — Не кожа, а бархат…

«Боже, какой комплимент», — с сарказмом подумала Лена, а вслух произнесла:

— Разве я в этом плане чем-то отличаюсь от других женщин? Может быть, у кого-то там наждачка?

От услышанного Алексей резко поднял голову, одарив ее угрюмым взглядом. Но уже спустя мгновение на губах появилась ухмылка.

— Молодец, подколола. А знаешь, я действительно все больше начинаю склоняться к мысли, что ты отличаешься от других женщин, — закончил он, накрывая горошину клитора большим пальцем и начиная водить им по кругу.

— Ох, как… приятно, — ответила она, что вышло двусмысленной фразой, потому как ощущения усилились вдвое.

— Неужели?

Наклонившись, Леша захватил губами вершину груди. Вот теперь уже стало не до шуток, когда ощущения усилились втрое. Он прикусывал и посасывал, втягивал в рот и аккуратно дул на разгоряченную кожу. Чтобы не стонать в голос, Лена закусывала губу.

Казалось, еще немного, и она раствориться в удовольствии. Потому было совершенно неожиданным дальнейшее поведение Алексея. Внезапно прекратив все ласки, он уставился куда-то в сторону:

— А теперь я вот думаю, может пойти спать?

Она выдохнула. Потом еще раз. Он шутит? Тем временем, этот наглец поднес ко рту свою руку и облизал влажный палец, который еще недавно был в ней. Этот жест заставил ее вздрогнуть и пресек первое желание ударить самого мужчину.

— М-м-м, — протянул он, — какая ты вкусная.

— И в этом отличаюсь?

— И в этом, — вполне серьезно ответил он, поворачивая лицо и цепко глядя ей в глаза. — У каждой женщины свой неповторимый вкус. Это чтоб ты знала.

Лена нахмурилась.

— Я тебя обидела чем-то?

— Обидела, — ошарашил он, сразу же поясняя: — Тем, что не даешь насладиться тобой вволю.

— Леш, я же сказала, ты слишком спешишь.

— А ты не умеешь расслабляться. Слишком зажатая. Я тебе это уже говорил. Хотя тут есть и свой плюс.

Вот это новости! Она зажата?! Лена начала злиться, но любопытство пересилило:

— Интересно, какой?

— Становишься умопомрачительно тесной, — ответил он, кидая взгляд на ее губы. — Считай это комплиментом.

Злость спала, будто ее сняло рукой. Напомнила о себе пульсация внизу живота. Но вот Фирсу ничего напоминать было не нужно — он снова завладел ее ртом, целуя неспешно и жадно, словно наслаждаясь каждым движением.

— Ты вроде собирался идти спать, — напомнила она.

— Только после того, как доставлю удовольствие одной колкой красавице.

Неожиданно для себя Лена начала оттаивать. Уже распаленная, она смогла только поддаться его напору.

В этот раз все было иначе. Они не спешили. Фирсов был так изобретателен, что Лена потонула в искристом удовольствии. Он часто менял ритм и позу. Перехватывая руки, не позволял ей к себе прикасаться, дозируя ласку, оттягивая момент разрядки. Даже если целовал, то непременно вбивался в нее до упора и оставался так до последнего касания губ. Лена и не заметила, как полностью покорилась его воле, позволяя делать с собой почти все, что он пожелает. И ей это нравилось. Его опытность угадывалась в каждом движении, в поцелуе, в прикосновении, и каждое как искусство. Казалось, он ничего не делал просто так, лишь только целенаправленно, когда целью было свести ее с ума. И уже на пике поразительного оргазма Лену осенила запоздалая и пугающая мысль:

«Кого я выбрала на роль своего временного партнера?!» Это ведь не мужчина, а ходячий секс. Не погорячилась ли она? Вот о чем действительно можно пожалеть и обо что серьезно обжечься.