Моя жизнь — это мы

Гирша был чуть плотнее Алексея, немного выше ростом, и сложно было уловить общие черты лица, которые бы наводили на мысль, что они братья. У Алексея было больше мягкости в лице, но нисколько не миловидности. Видимо, он просто пошел в мать.

А вот черты Гриши были острее, угловатее, делая его на долю серьезнее. Видимо, пошел в отца.

— Ну да, — только и ответил любимый. — Как он себя вел?

— Я же рассказывала тебе по телефону — терпимо.

— Помню. А все ли рассказала?

Между ними повисла небольшая пауза, после которой она решилась:

— Нет. Позавчера он отвозил меня на работу на своем мотоцикле?

Гриша оживился:

— Неужели? И ты села на мотоцикл? А что с твоей машиной?

— Успокойся. Машина в порядке. Просто я опаздывала на важную встречу, причем по его вине.

От взгляда мужчины Лена поняла, как зря начала этот разговор. И уж тем более не стоило говорить об украденных трусиках и обо всем остальном.

— И что он сделал?

— Ты не поверишь, он насыпал муку в мой фен, а я утром как раз помыла голову. В общем, мне пришлось мыться заново.

Сначала Гриша нахмурился, а потом рассмеялся:

— Ну, Лешка, гаденыш.

Лена этому смеху была рада.

— Я уж подумала, что ты приревновал.

— К Лешке? Не смеши. Вы не во вкусах друг друга. Научитесь хотя бы ладить между собой. Тебе понравилась поездка?

Лена покачала головой:

— Это были самые кошмарные мгновения в моей жизни: страшно, жарко и неудобно.

Гриша снова рассмеялся, но уже более спокойнее, привлек ее к себе и поцеловал в скулу:

— Героиня моя, я сегодня уже говорил, что люблю тебя?

— Нет, — коварно соврала она.

— Люблю тебя, котенок, — услышала она такие важные для нее слова.

— И я тебя люблю.

— Тогда ты должна простить мне одну страшную вещь.

— Какую? — спросила, ощущая, как помимо воли начинает тревожно биться сердце.

— Я снова начал курить.

— О, Гриша! Ты же не курил почти год!

— Я знаю. Ну прости, не удержался.

— И давно?

— Нет, с первого дня этой командировки. Нервный вышел день. Коллега предложил сигаретку, я почему-то не отказался.

— Ну вот. Столько стараний и коту под хвост.

— Не расстраивайся. Если смог бросить один раз, смогу снова. Сейчас вернусь.

Поднявшись с кровати, Гриша накинул халат и вышел из комнаты, оставив ее наедине с тревожными мыслями. Может, у него случилось что-то серьезно, и он просто не хочет ей говорить? За время их общения Лена успела заметить в Грише одну черту — иногда он держал что-то в себе и хорошо умел от нее скрывать то, что его тревожило. У него могли быть проблемы на работе, что не показывалось дома, при ней, ни единой эмоцией. Если он о чем-то переживал и не хотел говорить, об этом невозможно узнать по его поведению, пока он не решит рассказать сам. Эта черта всегда ее настораживала. Но любое волнение душилось его убедительными словами о том, что он ее оберегает и не хочет тревожить по мелочам. Будь что-то серьезное, она узнает об этом первой. Он обещал. А обещания выполнял всегда, насколько она знала. Либо просто не давал их там, где не был в чем-то уверен. Потому у Лены к такому поведению сложилось двойственное отношение: с одной стороны хотелось бы знать все, что происходит у любимого, но с другой — такая забота обезоруживала, заставляя верить, что за этим мужчиной она как за каменной стеной. Он прочен, надежен, заботлив, уступив… почти идеален. Даже слишком. И очень часто сложно было поверить в такое счастье, очень часто она многое была готова позволить и простить в ответ. Так не бывает! — когда-то кричал ее разум. Но так было. И происходило по сей день.

— Слушайте, родственники, поступило предложение, — сообщил им Алексей вместо приветствия за обедом следующего дня. — Какие у вас планы на выходные?

— Пока вроде никаких, — ответил Гриша, посмотрев на Лену в знак согласия. Та лишь пожала плечами. — А что за предложение?

— Алан приглашает вас со мной на свою дачу. Не хотите погреться на солнышке?

Будет чисто узкий круг — я, Алан, Макс и их беременные жены.

За столом повисла задумчивая пауза.

— Я бы поехал. Что скажешь? — спросил у нее Гриша.

Лена снова пожала плечами. Предложение было чем-то странным, оно смущало, и скорее всего тем, что приглашают их совершенно незнакомые люди. Одно дело ехать на дачу к друзьям, которых знаешь лично, и другое — к друзьям кого-то. Об этом не задумываешься лет так в двадцать, смело летя навстречу приключениям. А вот в тридцать… «Хотя зачем себя старить раньше времени», — промелькнула у нее решающая все мысль.

— Можем и поехать. Почему бы и нет.

— Тогда кто за рулем?

Пожимать плечами в третий раз уже не хотелось.

— Если собираешься пить и если только чуть-чуть, могу и я.

— Договорились, — обрадовался любимый, целуя ее в висок. — Как же мне с тобой повезло.

— Смотри не сглазь, — ответила Лена, ударяя его пальцем по носу.

Со стороны Алексея послышалось покашливание, чем он снова привлек к себе всеобщее внимание.

— У меня еще вопрос. Я просто тут подумал. Может, твоя подруга, Тоня, тоже согласится на нашу компанию?

Брови Лены поползли на лоб.

— Зачем тебе Тоня? — спросила она первое, что сложилось в уме из приличных слов.

— Ты это дело брось. Я свою подругу в обиду не дам.