Моя жизнь — что это было?

Про Алика хочу дописать тут. Вскоре ему с матерью дали комнату в Свиблово, а этажом ниже — комнату его брату. Брат вскоре спился и умер. Алик спивался дольше. Его выгнали с завода, он устроился в ближайший магазин охранником. Раза два я приезжала навестить его, всегда неожиданно для него, и каждый раз он очень радовался моему приезду, если мать его начинала ворчать на меня, он говорил, чтобы она замолчала; провожал меня до дома и говорил, что дурак — надо было ему признать моего ребёнка, но теперь уже поздно. (Конечно, это были только слова спивающегося человека). А я всё же чувствовала жалость к нему и жалость по несбывшемся мечтам молодости о счастье. Последний раз я пришла после поездки на Кубу, и мне никто не открыл. Вышла женщина из соседней квартиры и сказала, что Алика убили — воры проникли ночью в магазин и зарезали его ножом. А я думаю, что это было подстроено его соседом по квартире — милиционером, претендовавшим на комнату Алика, который после смерти матери совсем опустился, и этот милиционер не раз грозился упрятать Алика в тюрьму. Где похоронен Алик соседка не знала и мне спросить было не у кого. Сейчас бы я очень хотела бы прийти на его могилу, но где она?..

Как-то в институте я увидела в библиотеке того «грузинчика» и сказала своей приятельнице из группы, что вот смотри, кто мне нравится, а она рассмеялась и говорит: «Да это ж Хусейн, араб из Сирии, он живёт в нашем общежитии». Я заметно расстроилась иностранец это уже не то, это не наш парень. Но, видимо, она сказала ему про меня, и при следующей случайной встрече на лестнице он, улыбнувшись, поздоровался со мной и даже что-то спросил. Я покраснела, что-то ответила, и убежала; и каждый раз, как только я замечала его появление, я брала расчёску и зеркальце, причёсывалась и смотрела, как выгляжу, и только затем появлялась ему на глаза. Мы здоровались, и я быстро проходила мимо, но мимолётная встреча гулко отдавалась в моём сердце. Я считала себя абсолютно недостаточно красивой для такого красавца, как он. Это как влюбиться в какого-нибудь кинозвезду, вы же не будете искать с ним встреч и на что-то рассчитывать, у вас есть своя земная жизнь, а кинозвезда — она только для платонического обожания.

Хусейн

Хусейн — была его фамилия, имя было Абдеразак, но почему-то все называли его Хусейном. Он был на два года старше меня, т.е. 1940го. Он был из крестьянской религиозной мусульманской семьи из Алеппо. Невысокого роста — 174 см, худощавый. А лицо?! Это было само совершенство! Чёрные волнистые волосы, белые зубы, не знавшие пломб, персиковая кожа, красивые губы, правильный арабский нос и глаза… Эти глаза цвета тёмного шоколада сводили меня с ума, не от красоты, хотя они были красивы, а от их взгляда, от которого мне становилось не по себе, настолько он был глубок, особенно, когда он хмурился, тогда его взгляд был, как чёрная туча, предвещавшая шторм. И кто я была в сравнении с таким — не красавцем, нет, этого было бы мало, — а с фатальным арабом!..

Я знала, что арабы, приехавшие учиться в Советский Союз, давали у себя перед выездом подписку не жениться на советских девушках, а, значит, никаких серьёзных отношений с ними не получится. Но важно ли мне это было тогда, когда внутри меня пылало пламя.

Хусейн был очень серьёзным студентом, много занимался, был отличником и усиленно готовился к защите диплома.

В следующий мой приход к нему после ночной Москвы одними поцелуями контакт не ограничился. Но это было нечасто. А мне хотелось его видеть, общаться с ним, пусть безо всякого скоротечного секса, а просто быть рядом и чувствовать его прикосновение.