Читаем Моя жизнь полностью

Двенадцатого октября премьер-министр Пакистана Наваз Шариф был свергнут в результате военного переворота, организованного генералом Мушаррафом — тем самым, который дал приказ войскам перейти линию контроля в Кашмире. Я был обеспокоен подавлением демократии в этой стране и призвал как можно скорее восстановить гражданское правительство. Захват власти Мушаррафом незамедлительно привел к тому, что программу отправки в Афганистан пакистанских коммандос для поимки или ликвидации Усамы бен Ладена пришлось отменить.

В середине месяца Кен Старр объявил о своей отставке. Взамен него присяжные заседатели во главе с судьей Сентеллом выбрали Роберта Рея, который работал в аппарате Старра до того, как перешел к Дональду Смальтцу во время неудачной попытки обвинить Майка Эспи. К концу срока моих полномочий Рей тоже хотел «урвать кусок»: он потребовал от меня письменного признания, что я дал ложные показания, и согласия временно приостановить действие моей юридической лицензии в обмен на прекращение независимого расследования. Я сомневался в том, что Рей действительно может предъявить мне какие-либо обвинения, учитывая, что присяжные заседатели — представители обеих партий — во время слушаний по импичменту заявили, что ни один ответственный прокурор не станет этого делать, но я готовился к переменам в своей жизни и не хотел усложнять начало политической карьеры Хиллари. В любом случае, я не мог согласиться с тем, что намеренно давал ложные показания, потому что этого не делал. Тщательно прочитав свои показания и найдя в них пару ошибочных ответов, я передал Рею заявление, в котором говорилось, что я пытался давать правдивые показания, но некоторые из моих ответов оказались неверными. Он принял это заявление. После почти шести лет расследования и потраченных 70 миллионов долларов налогоплательщиков дело «Уайтуотер» было закрыто.

Но «урвать кусок» стремились далеко не все. В середине месяца я пригласил в Белый дом моих одноклассников, чтобы отпраздновать тридцать пятую годовщину нашего выпуска, — так же, как сделал это пятью годами раньше, во время празднования тридцатилетия окончания школы. Я всегда с удовольствием вспоминал свои школьные годы и встречался с одноклассниками. На этот раз некоторые из них сказали мне, что за прошедшие семь лет их жизнь стала лучше. Сын одного из моих одноклассников заявил, что я, по его мнению, был хорошим президентом, но «больше всего я вами гордился, когда вы противостояли этой затее с импичментом». Я часто слышал это от людей, которые чувствовали себя беспомощными, столкнувшись со своими собственными ошибками и несчастьями. Тот факт, что я не сдался, придавал им сил, поскольку им самим тоже предстояло бороться.

В конце месяца обструкция Сената в очередной помешала принятию законопроекта о реформе финансирования избирательных кампаний; мы отпраздновали пятую годовщину волонтерской организации «Америкорпс», в которой на данный момент работали 150 тысяч американцев; мы с Хиллари провели в Белом доме конференцию, посвященную филантропии, надеясь расширить рамки благотворительности и повысить ее эффективность, и отпраздновали день рождения моей жены на вечере «Бродвей для Хиллари»[73], напомнившем мне о празднике, который звезды Бродвея организовали для меня в 1992 году.

Ноябрь я начал поездкой в Осло, где возобновились переговоры между израильтянами и палестинцами, для того чтобы оказать помощь их участникам и почтить память Ицхака Рабина в четвертую годовщину его гибели. Премьер-министр Норвегии Кьель Бондевик решил, что встреча в Осло будет способствовать продвижению мирного процесса. Наш посол Дэвид Хермелин — неугомонный человек, предками которого были норвежские евреи, пытался оказать посильную помощь, угощая кошерными сосисками и Барака, и Арафата. Переговоры, в которых также участвовали Шимон Перес и Лия Рабин, принесли ожидаемый эффект, и я был убежден, что Барак и Арафат хотят завершить мирный процесс подписанием договора и сделают это в 2000 году.

Примерно в те же дни несколько журналистов задали мне вопросы о моем наследии. Кем я останусь в истории? Человеком, обеспечившим экономическое процветание? Миротворцем? Отвечая им, я попытался говорить не только о моих конкретных достижениях, но и об ощущении новых возможностей и общности, которые хотел утвердить в Америке. Но, по правде говоря, у меня не было времени задумываться о таких вещах: я хотел активно работать до самого последнего дня. А мое наследие, вероятно, само о себе позаботится через много лет после моей смерти.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии