Моя жизнь

После нашего возвращения в Голландию он смог начать тренироваться с «Аяксом». Внезапно Жорди стал играть весьма неплохо. Потом хорошо, потому что в саду нашего дома в Винкевеене было маленькое футбольное поле. С воротами. А потом фантастически. Жорди был левшой, но я замечал это, только когда он пробивал пенальти. Он не казался игроком, хорошо умеющим работать правой ногой. Открыть такое в столь раннем возрасте было любопытно.

Начиная со своего отрочества и дальше Жорди был вынужден справляться с кое-каким вызовом, который был напрямую связан с моей известностью и славой. Если он проводил плохой матч, то все говорили, что он перенял свои качества от матери, а если хороший, то от отца.

С этим ещё можно смириться, но, когда я перешёл в «Фейеноорд», а он остался в «Аяксе», всё стало совсем иначе. Времена наступили непростые. Вот почему я так благодарен тренеру его команды Хенку ван Тоненбруку за то, что он сразу же сделал Жорди капитаном команды его возрастной категории. Это был особенный жест с его стороны. Для такого юного мальчика уж точно. Некоторые вещи откладываются в памяти. Его тренер перевернул ситуацию, которая могла нанести Жорди большой вред. В тот момент это было самым важным поступком, который кто-либо мог сделать для моего сына. Ван Тоненбрук поступил мудро. Для меня его жест имел невероятную ценность. Между прочим говоря, я не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь в «Аяксе» когда-нибудь говорил в адрес Жорди что-то нелицеприятное. Что у него над другими преимущество, потому что он был моим сыном, что-нибудь в этом духе. Я бы наверняка узнал об этом от Данни, которая всегда водила его на тренировки, когда он был совсем юным. Когда я ещё играл в футбол, а потом тренировал в «Аяксе», мне даже подумать об этом было невозможно.

Но даже несмотря на то, что «Аякс» очень подходил Жорди, в 1988 году ему всё ещё было четырнадцать лет, так что ему пришлось переезжать вместе с нами в Барселону. Там он тоже прошёл просмотр в академию и играл за её команды на протяжении всех восьми лет, что я работал в клубе тренером. С каждым годом он всё ближе подбирался к первой команде, и наконец в 1994 году я счёл, что он достаточно хорош, чтобы получить в неё вызов. В двадцать лет он был довольно возрастным для дебютанта, но это не имело значения. Его путь был далеко не устлан розами. Оказавшись в подростковом возрасте в «Барселоне», он был вынужден справляться с необычными обстоятельствами: будучи иностранцем, он мог выступать за команду в региональных турнирах, но не в общенациональных. Это было безумие. Жорди мог числиться в команде «Б», выступавшей в каталонском чемпионате, но не в первой команде, игравшей на национальном уровне.

Голландцы с подобным мириться не будут. Так что я решил устроить провокацию. Я позвонил в федерацию и сказал: «Я собираюсь проинформировать о том, что в воскресенье он будет играть за первую команду. Просто чтобы вы знали – на случай, если захотите дисквалифицировать кого-нибудь или ещё что. Но мириться с этим я не буду. Я здесь живу, я голландец, тренер «Барселоны», то есть не какой-то гастролёр. У моего сына есть такие же права, как и у любого другого ребёнка в Испании, Каталонии или где-либо ещё. Я не буду мириться с какой-либо оппозицией. Я плачу налоги, делаю всё, что делает обычный человек, значит, у моих детей должны быть такие же права». Жорди попал в состав, сыграл в матче, и никаких обвинений в мой адрес не последовало. Думаю, что федерация наконец разобралась и поняла, что правило было неуместным. Они просто проглядели этот старый пункт регламента и забыли его поменять.

Ну да ладно, что я тут пытаюсь донести, так это то, что вокруг Жорди происходило много всякого. Не случайно люди теперь говорят о «синдроме Жорди». Но даже если на секунду забыть о давлении, которое ты будешь испытывать, выходя на поле под фамилией Кройфф, останется тот факт, что мы оба работали в «Барселоне», и это добавляло трудностей. Решение о том, ставить ли его в состав или нет, всегда должно было быть максимально объективным.

В «Барселоне» я мог внимательным образом отслеживать его профессиональное развитие, потому что имел постоянный контроль над тремя командами клуба: первой, второй и третьей. Чтобы добиться такого контроля, мне нужно было напрямую контактировать с тренерским штабом, чтобы всегда быть в курсе, когда игрок готов к переходу на новый уровень. Не в последнюю очередь потому, что я всегда придерживался мнения: шансы нужно давать в момент, когда ситуация это позволяет. Мне было всё равно, в первой он команде играет или во второй. Я выставлял на поле тех игроков, которые заслуживали это своей игрой. Говоря вкратце: я просто бросал их в бой, чтобы посмотреть, что будет.