Моя жизнь

Цепь приключений, более забавных, чем трагических, началась на вокзале в Самаре. Чтоб не мозолить вторично жандармам глаза, я решил придти в самый последний момент. Занять для меня место и дожидаться меня с чемоданом должен был студент Соловьев, один из нынешних руководителей нефтесиндиката. Я мирно прогуливался в поле далеко за вокзалом, поглядывая на часы, как вдруг услышал второй звонок. Догадавшись, что мне ложно сообщили час отхода поезда, я бросился со всех ног. Соловьев, честно дожидавшийся меня в вагоне и уже на ходу выпрыгнувший с чемоданом в руках на рельсы, был окружен станционной администрацией и жандармами. Вид задыхающегося человека, примчавшегося после отхода поезда, — это был я, — привлек к себе общее внимание. Протокол, которым жандармы угрожали Соловьеву, утонул в жестоких шутках над нами обоими.

До пограничной полосы я доехал благополучно. На последней станции полицейский потребовал у меня паспорт. Я был искренне удивлен, когда он нашел сфабрикованный мною документ в полном порядке. Руководство нелегальной переправой оказалось в руках гимназиста. Ныне это видный химик, стоящий во главе одного из научных институтов советской республики. По симпатиям своим гимназист оказался социалистом-революционером. Узнав от меня, что я принадлежу к организации "Искры", он круто перешел на тон грозного обвинителя. "Известно ли вам, что в последних номерах "Искра" ведет недостойную полемику против терроризма?" Я только собрался пуститься в принципиальный спор, как гимназист добавил гневно: "Через границу я вас не переведу!" Этот довод поразил меня своей неожиданностью. И однако же он был вполне закономерен. Через пятнадцать лет нам пришлось с оружием в руках свергать власть социалистов-революционеров. Но мне было в тот момент не до исторических перспектив. Я доказывал, что нельзя меня наказывать за статью "Искры", и, наконец, заявил, что не уйду с места, пока не получу проводника. Гимназист смягчился. "Хорошо, — сказал он, так и быть, но передайте им там, что это в последний раз!"

Гимназист поместил меня на ночь в пустой квартире одинокого коммивояжера, который должен был вернуться только на следующий день. Смутно помню, что в запертую хозяином квартиру входить пришлось через окно. Ночью внезапный свет пробудил меня. Надо мной наклонился незнакомый маленький человек в котелке, со свечой в одной руке, с палкой — в другой. С потолка ползла на меня тень в огромном котелке. "Кто вы такой?" — спросил я с возмущением. "Это мне нравится, — ответил незнакомец трагически, — он лежит на моей кровати и спрашивает, кто я такой!" Ясно: предо мной был хозяин квартиры. Моя попытка растолковать ему, что он должен был вернуться только на следующий день, не имела никакого успеха. "Я сам знаю, когда мне возвращаться!" — ответил он не без основания.

Положение становилось запутанным. "Понимаю, — воскликнул хозяин, не переставая освещать мое лицо, — это штучки Александра. Мы с ним завтра поговорим!" Я охотно поддержал счастливую мысль о том, что виновником всех недоразумений является отсутствующий Александр. Остаток ночи я провел у коммивояжера, который даже милостиво напоил меня чаем.