Но прежде чем изложить обстоятельства, окончательно побудившие меня переехать в Бомбей, расскажу об одном случае, свидетельствующем о легкомыслии и невежестве английских чиновников. Суд юридического помощника постоянно переезжал с места на место, а вакилы и их клиенты должны были повсюду следовать за ним. Каждый раз, когда вакилам надо было выезжать, они брали за услуги дороже, а поэтому клиенты, естественно, несли двойные расходы. Но эти неудобства мало беспокоили судью.
Апелляционная жалоба по одному из дел, которое я вел, должна была слушаться в Веравале, где свирепствовала чума. Помнится, в этом местечке с населением в пять тысяч пятьсот человек отмечалось по пятидесяти заболеваний в день. Местечко фактически опустело, и я поселился недалеко от города в покинутом дхармашала. Но где должны были искать себе пристанище клиенты? Если они были бедны, им оставалось только положиться на милость божию.
Приятель, который тоже вел дела в суде, телеграфировал мне, чтобы я подал заявление о переносе суда в другое место, мотивируя свою просьбу тем, что в Веравале чума.
— Вы боитесь? — спросил сахиб, когда я подавал заявление.
— Дело совсем не в этом, — ответил я. — Самто я, пожалуй, устроюсь, но что делать клиентам?
— Чума прочно обосновалась в Индии, — заявил сахиб. — Чего же бояться ее? А климат в Веравале хороший. (Сахиб жил далеко от города в роскошной палатке, раскинутой на морском берегу.) Люди, разумеется, должны научиться жить на открытом воздухе.
Возражать против подобных рассуждений было бесполезно. Сахиб все же отдал распоряжение ширастедару:
— Запишите, что сказал м-р Ганди, и если это действительно неудобно для вакилов и клиентов, сообщите мне.
Сахиб честно делал так, как считал правильным. Откуда ему было знать о страданиях бедной Индии? Разве он мог понять нужды, нравы, взгляды и обычаи народа? И как мог он, привыкший оценивать вещи в золотых соверенах, начать считать на медяки? Подобно тому как слон бессилен мыслить по-муравьиному, несмотря на самые лучшие намерения, так и англичанин бессилен мыслить понятиями индийцев, а следовательно, и устанавливать законы для них.
Но возвращаюсь к своему повествованию. Несмотря на успехи, я подумывал о том, чтобы остаться в Раджкоте еще на некоторое время. Вдруг в один прекрасный день ко мне явился Кевалрам Даве и сказал:
— Ганди, мы не потерпим, чтобы вы прозябали здесь. Вы должны обосноваться в Бомбее.
— Но кто найдет мне там работу? — спросил я. — Будете ли вы помогать мне?
— Да, да, буду, — ответил он. — Изредка мы вас будем привозить сюда, но уже как известного адвоката из Бомбея, а подготавливать дела вы будете в Бомбее. Прославить или очернить адвоката зависит отчасти от нас, вакилов. Вы показали себя с хорошей стороны в Джамнагаре и Веравале, поэтому я уже о вас ничуть не беспокоюсь. Судьба предназначила вас для общественной деятельности, и мы не позволим вам похоронить себя в Катхиаваре. Итак, скажите мне, когда вы переедете в Бомбей?
— Я жду денежный перевод из Наталя, — ответил я. — Как только получу, немедленно выеду.
Примерно через две недели я получил деньги и отправился в Бомбей. Там снял помещение в бюро Пейна, Джилберта и Саяни. Получалось, что я обосновываюсь в Бомбее.
XXII
Испытание веры
Хотя я арендовал помещение в Форте и дом в Гиргауме, но бог не позволил мне обосноваться там. Едва я переехал в новый дом, как мой второй сын Манилал, который несколько лет назад уже перенес оспу в тяжелой форме, заболел брюшным тифом, сопровождавшимся воспалением легких, с бредом по ночам.
Позвали доктора. Он сказал, что лекарства вряд ли помогут, но куриный бульон и яйца будут полезны.
Манилалу минуло всего десять лет, поэтому нельзя было руководствоваться его желаниями. Как его наставник, должен был решать я. Я объяснил доктору — очень хорошему парсу, что мы все вегетарианцы и я не могу дать сыну ни одного из этих блюд. Может быть, он посоветует что-нибудь другое?
— Жизнь вашего сына в опасности, — сказал добрый доктор. — Мы можем дать ему молоко, разбавленное водой, но это недостаточно питательно. Как вам известно, меня приглашают во многие индусские семьи и там не возражают против того, что я прописываю. Думаю, что и вам не следует быть столь суровым по отношению к сыну.