Моя жизнь

Общественная деятельность поглощала большую часть моего времени. Адвокат Мансухлал Наазар, который тогда был уже в Дурбане, поселился у меня и тоже занялся общественной работой. Тем самым он несколько облегчил мою ношу.

Во время моего отсутствия шет Адамджи Миякхан с честью выполнял свои обязанности. При нем увеличилось число членов Индийского конгресса Наталя, а в кассе прибавилась почти 100 фунтов стерлингов. Я воспользовался возбуждением, вызванным законопроектами, а также выступлением против прибывших со мной пассажиров, и обратился к индийцам с воззванием, в котором призывал вступать в Индийский конгресс Наталя и делать взносы в фонд Конгресса. Денежный фонд Конгресса вскоре увеличился до 5 тысяч фунтов стерлингов. Я стремился создать для Конгресса постоянный фонд, чтобы приобрести недвижимость, на доходы от которой Конгресс мог бы развивать свою деятельность. Это был мой первый опыт руководства общественной организацией. Я поделился своими соображениями с товарищами по работе, и они одобрили мой план. Недвижимость была приобретена, сдана в аренду, а арендной платы было достаточно на покрытие текущих расходов Конгресса. Недвижимость была вверена попечению большой группы доверенных лиц, которые управляют ею и сейчас. Но со временем между доверенными лицами возникли ссоры, так что теперь доход от недвижимости поступает в суд.

Это неприятное положение создалось уже после моего отъезда из Южной Африки. Но еще задолго до этого я изменил свое мнение о пользе постоянных фондов для общественных учреждений. Теперь, опираясь на большой опыт руководства многочисленными общественными организациями, я пришел к твердому убеждению, что общественным организациям не следует иметь постоянных фондов. Такие фонды становятся источником морального разложения организации. Общественные организации создаются при поддержке и на средства общественности. Когда они лишаются такой поддержки, они утрачивают и право на существование. Между тем организации, функционирующие за счет постоянных фондов, нередко игнорируют общественное мнение и часто ответственны за действия, противоречащие интересам общественности. В нашей стране мы сталкиваемся с этим на каждом шагу. Некоторые так называемые религиозные организации вообще перестали отчитываться в своей деятельности. Доверенные лица, управляющие их имуществом, фактически стали собственниками этого имущества и ни перед кем не несут ответственности. Я убежден, что общественная организация должна жить сегодняшним днем, как живет природа. Организация, не пользующаяся поддержкой общественности, не имеет права на существование как таковая. Ежегодные пожертвования в фонд организации — это проверка ее популярности и честности ее руководства; и я считаю, что каждая организация должна пройти такую проверку. Но надо, чтобы меня поняли правильно. Мои замечания не относятся к организациям, которые по самой своей природе не могут существовать на временной основе. Я имею в виду текущие расходы, которые должны производиться за счет добровольных пожертвований, получаемых ежегодно.

Такие воззрения укрепились во мне в период проведения сатьяграхи в Южной Африке. Эта замечательная кампания, продолжавшаяся более шести лет, велась без всяких постоянных фондов, хотя для нее требовались сотни тысяч рупий. Помнится, бывали случаи, когда я не знал, что мы будем делать завтра, если не будет пожертвований. Но я не буду здесь предвосхищать события. Читатель найдет обоснования моих взглядов в следующих главах.

V Обучение детей

Когда в январе 1897 года я прибыл в Дурбан, со мною было трое детей: десятилетний сын моей сестры и двое моих сыновей девяти и пяти лет. Возник вопрос — где их обучать. Я мог бы послать их в школы, предназначенные для детей европейцев, но это можно было сделать только по протекции и в виде исключения. Детям индийцев не разрешалось учиться в таких школах. Для них существовали школы, созданные христианскими миссиями, но я не хотел посылать своих детей и туда, так как мне не нравилась там постановка преподавания. Оно велось исключительно на английском языке, иногда же на неправильном хинди или тамильском. Причем и в эти школы нелегко было попасть. Я никак не мог примириться с таким положением вещей и пытался обучать детей сам. Но я мог делать это в лучшем случае нерегулярно, а подходящего учителя, знающего гуджарати, найти не удавалось.