Моя земля

– Говорит, испросил у дяди разрешения отплыть обратно к деду. Говорит, что сказал, что нас здесь не любят. Не привечают, не знают. Сказал, что делать нам здесь нечего. Править нечем, войны закончились. И дядя разрешил, коли мы того пожелаем. Он говорит, что если я согласен, то он нас ждет в Иллионе, дабы отправиться обратно, “к цивилизации”, как написал мой братец.

– И что же? – спросил Гинденбург.

– Это, – Александр встал и подпалил край письма от факела, – моя земля. Так и передай моему брату. И скажи, чтобы ждал меня в столице. Мы найдем чем себя занять в наших землях.

Александр бросил горящую бумагу на землю, эльф поклонился и лихо вскочил в седло подведенного скакуна. Через пару мгновений он исчез в ночи, а Александр со свитой пошёл прочь. Но письмо не догорело и юноша из Гарды подобрал его, затем пошёл к извозчику.

– Отвезите это в Фейону, лично герцогу Цапке, это… – из его рта выросло лезвие клинка.

– А я-то думал, кто же это такой у нас сознательный, – жуткая улыбка играла на лице Гинденбурга.

– М-м-милорд? – извозчик был бледнее снега.

– А, добрый человек. Нехорошо будет, если не выполнить последнюю просьбу покойничка. Только вот про то, что этот юноша умер, сообщать в Фейоне не обязательно, – Гин подкрепил свои слова тремя серебряными монетами, – если будет ответ, привези Гинденбургу Фаулесхольцу. Там наверняка скажут, где искать. А теперь ступай. – Гинденбург проводил всадника взглядом, пока тот не уехал во тьму, не убирая жуткой улыбки с лица. – Раз мой повелитель вернулся домой, он наверняка захочет навести здесь порядок.