Моя защитница

Элизабет кивнула, он уже был очень внимателен к ней. Как бы ей ни было неприятно признавать, Гавриэль прав. Сейчас всё казалось нереальным. Может, простой девчачий разговор именно то, что нужно?

— Ладно.

— Мерин, веди себя хорошо, — попросил Эйдан, уходя вместе с Гавриэлем.

Мерин закатила глаза.

— Я всегда себя хорошо веду. — Она повернулась к Элизабет. — Итак. Ты знаешь что-то о трупах?

«Отличный девчачий разговор».

Элизабет моргнула и впилась взглядом в спину Гавриэля, когда он уходил с хихикающим Эйданом. Чёрт бы побрал этого мужчину, он знал, что женщина сумасшедшая, когда оставил её здесь. Элизабет снова повернулась к крошечной человеческой женщине.

— Ничего не знаю. А зачем это тебе?

— Я пытаюсь сравнить ущерб, нанесённый женщинам, убитым этим психопатом-сталкером, с известными серийными убийцами-людьми, чтобы понять, почему они были убиты.

— А-а… — Элизабет вообще ничего не понимала.

— Итак. И к какому виду сверхъестественных созданий ты относишься? — Мерин села на диван, скрестила ноги и поставила на них ноутбук.

Элизабет села в одно из кресел.

— Я заяц-русак.

Мерин кивнула.

— Значит, крольчонок.

— Я заяц-русак…

— Крольчонок. Круто. — Мерин вернулась к ноутбуку.

— Что ты имела в виду, когда сказала про «проблемы с равновесием»? — спросила Элизабет, пропустив комментарий про кролика мимо ушей. У неё было такое чувство, что спорить с этой женщиной бесполезно.

Мерин подняла глаза и поморщилась.

— Ты снилась Гавриэлю ещё до того, как приехала сюда. Он сказал, что ты либо умственно отсталая, либо у тебя серьёзный дисбаланс внутреннего уха. Он, беспокоясь за тебя, сломал два шарика антистресс, которые я дала ему.

— Понятно.

Мысленная пометка: позже надрать задницу своей паре.

— Он очень милый, так что не держи на него зла. Последняя пара недель у него выдалась тяжёлой. Он оказался заперт со мной, и ни разу не заставил меня чувствовать себя неловко или так, будто я помеха. Он терпеливо объяснял мне про паранормальное общество и рассказывал истории, — бессвязно бормотала Мерин.

Элизабет улыбнулась. Если её пара во время перехода провёл с этой женщиной много времени и не потерял самообладания, он святой.

— Сколько он уже проходит свой переход? — спросила Элизабет.

Мерин внимательно посмотрела на неё.

— Он не хочет, чтобы люди знали.

— Мерин, я всё прекрасно понимаю, я выросла среди вампиров. Кроме того, я его пара и обычные правила на меня не распространяются.

Мерин вздохнула.

— Думаю, пару месяцев.

Элизабет ахнула.

Глаза Мерин широко распахнулась.

— Что?

— Что ты знаешь о вампирских переходах? — спросила Элизабет, ощущая боль в животе.

— Не очень много. Только то, что ему требуется больше крови, чем обычно, и что в конце всего этого он «повысит уровень» как в игре.

Элизабет кивнула.

— У вампиров нет возраста, но это не значит, что они не меняются. Всё в мире меняется. Вампиры проходят два типа изменений. Одно основано на возрасте, происходит где-то около пятьсот лет, и затем каждую тысячу лет. В пределах возрастных переходов изменения в тысячу и пять тысяч лет являются самыми тяжёлыми. Второй тип перехода основан на потребности. Он самый жестокий, потому что именно тяжёлые обстоятельства диктуют изменения, а не естественный ход событий. Мой дядя Магнус прошёл через переход, основанный на потребностях, ещё до моего рождения. В Ноктем-Фоллз до сих пор об этом говорят, он стал неуравновешенным, когда тело набрало силу и мощь, которые ему понадобятся, чтобы стать старейшиной. Оба этих перехода зависят от возраста. Чем старше вампир, тем дольше переход. Чем дольше переход, тем сильнее они становятся. К сожалению, чем дольше переход, тем опаснее он становится не только для вампира, но и для тех, кто его окружает.

Мерин открыла рот, затем закрыла. Какое-то время она молчала, потом подняла взгляд на Элизабет.

— Итак, если Гавриэль в переходном состоянии почти два месяца, он, вероятно, проходит через переход на пять тысяч лет и переход, основанный на потребностях, поскольку на него находит дикость, и что дальше?

Элизабет с трудом сглотнула и откинулась на спинку кресла.

— А то, что тогда мы, возможно, будем жить с самым опасным существом на земле, по крайней мере, пока его переход не закончится.

Мерин улыбнулась.

— Это так круто. Гавриэль и раньше был плохишом, а теперь он как плохиш из Чернобыля.

Элизабет посмотрела на Мерин и моргнула.

— Тебе совсем не страшно?

Мерин покачала головой.

— Сейчас он угрюм и сварлив, но когда я впервые встретила его, когда его переход только начинался, он был очарователен. Гавриэль всегда был добр ко мне.

— Мне нравится, когда он ворчит, — призналась Элизабет.

— Эйдан такой, я знаю, что ты имеешь в виду, — сказала Мерин, проводя пальцем по чехлу ноутбука.

Элизабет посмотрела на голубой Тардис и улыбнулась.

— Мне нравится чехол твоего ноутбука.

Мерин прищурилась.

— Знаешь «Доктора Кто»?

— Конечно.

— Кто играл первого Доктора? — спросила Мерин, с подозрением глядя на Элизабет.

— Уильям Хартнелл. А к чему вопрос? — спросила удивлённая Элизабет.

Мерин облегчённо выдохнула.