Моя вина

Я понимал, что мне придется заслужить прощение Ноа, но понятия не имел, как это сделать. Когда я вернулся домой, в комнате ее не было. Я занервничал, спустился в гостиную и обнаружил, что она спит, положив голову на колени матери. Ее мать смотрела фильм и нежно гладила длинные волосы Ноа. Она выглядела расслабленной. Ужасное чувство вины обрушилось на меня. За драку, за поцелуй, свидетелем которого она стала, за боль, которую ей причинил. И теперь, увидев, как ее ласкает мать, я почувствовал глубокую печаль.

Это пробудило старые воспоминания, которые я хранил в глубине души. Моя мама когда-то делала то же самое. Когда мне едва исполнилось восемь лет и мне снились кошмары, она гладила меня по волосам, чтобы я успокоился, и это было идеальное лекарство, чтобы я чувствовал себя в безопасности. Я до сих пор помню ночи, когда я не спал, плакал, боялся, ждал, когда вернется мама, войдет в дверь моей спальни и успокоит меня, как она всегда делала. Я жил с глубоко спрятанной болью в груди, с болью, которая исчезла, когда появилась Ноа. Я любил ее, нуждался в ней, в ее присутствии. Она была мне нужна, чтобы стать лучше, чтобы искоренить все плохие воспоминания, чтобы чувствовать себя любимым.

Раффаэлла оторвалась от телевизора, взглянула на меня, и нежно улыбнулась.

– Прямо как в детстве, – сказала она шепотом, имея в виду Ноа.

Я кивнул, желая оказаться на ее месте, чтобы ласкать и баюкать Ноа.

– Я никогда не говорил тебе этого, Элла, но я рад, что вы здесь, что вы обе здесь, – признался я ей.

Эти слова сами вырвались у меня, но они были чистой правдой. Ноа изменила мою жизнь, определила мою цель и заставила меня бороться за то, чего я действительно хотел, я хотел ее.

С этой минуты я решил измениться, я собирался стать лучше, чего бы мне этого ни стоило.

На следующее утро я спустился к завтраку и увидел ее сидящей, как обычно, с миской хлопьев и книгой, лежавшей рядом, хотя она не читала и не ела. Она помешивала хлопья, и было видно, что мысли ее витали далеко. Как только она услышала, как я вошел, ее взгляд ненадолго обратился ко мне, а затем сосредоточился на страницах книги. Рядом сидела Раффаэлла, на ней были очки для чтения, а на столе лежала газета.

– Доброе утро, – поздоровался я, налил себе чашку кофе и сел перед Ноа. Я хотел, чтобы она посмотрела на меня, хотел хоть какой-то реакции на мое присутствие.

– Ноа, ты будешь есть? – спросила ее мать чуть громче обычного.

Ноа подняла глаза и, вставая, отодвинула тарелку с хлопьями:

– Я не голодна.

– Так, хватит, ты должна это съесть, – сказала Раффаэлла, глядя на нее, – ты вчера не ужинала.

– Оставь меня в покое, мама, – попросила она и вышла из кухни, даже не взглянув на меня.

Раффаэлла с недовольством посмотрела на меня.

– Что случилось, Николас? – спросила она, сняв очки.

Я поспешил встать.

– Ничего, не волнуйся… – ответил я, выходя из кухни и догнав Ноа на лестнице.

– Послушай! – сказал я, преградив ей путь.

– Уйди с дороги, – холодно сказала она.

– Теперь ты не ешь? – я увидел, что она плохо выглядит, изможденно. – Как ты себя чувствуешь, Ноа? И не ври мне, если тебе нездоровится, иначе нам придется вернуться в больницу.

– Я просто устала, я плохо спала, – ответила она, пытаясь оттолкнуть меня.

Я проводил ее до комнаты.

– Как долго ты собираешься со мной не разговаривать, хотел бы я знать?

Она взглянула на меня.

– Я говорю с тобой сейчас, не так ли?

– Я имею в виду говорить, а не лаять, а именно так ты со мной разговариваешь с тех пор, как мы вернулись из поездки.

– Я же сказала тебе, что все кончено, Николас. А теперь отойди, я пойду к себе.

33. Ноа

Я знала, что я поступала очень глупо, игнорируя свое здоровье. Все вышло из-под контроля, и на меня одновременно свалилось слишком много. Ник, письмо, падение – все было против меня. Николас не принес мне ничего, кроме неприятностей и страданий. Я поняла, что мне придется расстаться с ним. Мы не подходили друг другу. Мне было больно об этом думать, но я знала, что это правильно.

Сегодня я встречалась с Дженной, мы хотели пройтись по магазинам. До школы оставался всего один день, и, хотя я нервничала и немного трусила, я была рада, что лето уже позади и что можно начать все заново.

Слава богу, Дженна была из тех людей, которые поглощают тебя целиком, когда ты находишься рядом с ними, поэтому я смогла отвлечься от своих проблем и сосредоточиться на предстоящем первом дне в школе Сент-Мэри. По словам Дженны, это была элитная школа, и в ней можно было встретить самых разных людей, объединенных одной чертой: все они были до неприличия богаты.

* * *

В первый школьный день будильник зазвонил в семь утра.