Моя вечная жизнь

Алекс парня откровенно игнорировал, он сердито смотрел на рыжую:

– Гала, разве мы с вами не согласовали режим сегодняшнего дня? Я не помню в расписании Рози ночной прогулки. Что вы здесь делаете в такое время? Уже девятый час!

– Вот именно! – Галина не стушевалась. – Девятый час, а мы с вами договорились, что я работаю до семи! По-вашему, я должна была уйти, бросив бедняжку одну?

– Девятый час? – я недоверчиво посмотрела на часы и удивилась, какой скоротечной оказалась наша вечерняя прогулка.

Вроде ничего такого не делали, а двух часов как не бывало!

– Ох, Гала, я совсем забыл, что ваш рабочий день заканчивается в семь, – Алекс сменил тон. – Пожалуйста, извините меня, разумеется, я заплачу вам сверхурочные. Давайте обсудим этот вопрос без свидетелей. Прошу вас, идите за мной.

Он сам развернул коляску и покатил ее к выходу из парка, не попрощавшись со мной ни словом, ни даже взглядом! В легком ошеломлении я несколько секунд стояла столбом, но вышла из оцепенения, увидев выражение торжества на лице Галины – она нарочно оглянулась, чтобы подразнить меня победной улыбкой.

– Дай фонарик!

Разом забыв о хороших манерах, я вырвала у Марика его осветительный прибор и направила луч вдогонку уходящим.

В подпрыгивающем и размытом круге желтого света удаляющиеся фигуры виднелись нечетко, но я все-таки разглядела главное. На светлом плаще соседки темнело подобие широкого пояса: Алекс приобнял Галину за талию!

– Какой коварный мужчина! – вздохнул зоркий Чингачгук.

Я почувствовала, что глаза защипало, и сама на себя рассердилась: что это за болезненная чувствительность?!

– Тургеневская барышня, можно подумать! – уколол меня внутренний голос.

Я крепко зажмурилась, загоняя ненужные слезы обратно, глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.

Ох, и трудно бывает управлять собой в восемнадцать лет! У юного тела все реакции молодые, бурные, так что даже зрелый разум гасит эмоциональные вспышки не вдруг и с отчетливым усилием.

– Расстроилась? – особого сочувствия в голосе Марика я не услышала. – А как ты думала? Такой мужчина! Надо понимать, что без конкуренции не обойдется!

– Да пошли вы оба! – я не выдержала и сорвалась с места. – Конкуренты, вашу мать!

– Эй, эй, погоди! Не беги за ними, имей совесть! – Марик догнал меня в два счета и крепко, как строгая мама капризного малыша, взял за руку. – У тебя была попытка? Была. Теперь дай Галке попытаться, иначе будет не спортивно.

– Тоже мне, арбитр! – я фыркнула и покосилась на Марика с подозрением. – Небось и сам не прочь попытать счастья?

– А что? Имею право, не хуже других! – с достоинством сказал гламурный индеец и одернул на себе шелковую рубашечку. – Ну, идем уже? Прохладно становится, не дай бог, простудимся!

– Ага, заболеем и сойдем с дистанции, без борьбы отдав Галке ценный приз! – язвительно поддакнула я.

– Соображаешь, – похвалил меня Марик.

Цепляясь за его каменный локоть и ускоренно перебирая ногами, чтобы не отстать от спутника, я не столько шагала, сколько летела над безупречно ровной дорожкой эльфов и гномов, точно легкая феечка, буксируемая великаном, и невольно думала: при других обстоятельствах я бы, пожалуй, сделала попытку направить этого роскошного парня с тупиковой стези однополой любви на путь истинный!

– Да, чертовски привлекательный парнишка, хоть и гей! – поддакнул внутренний голос. – Но и он играет против тебя.

– Ты как насчет ужина? – перебив мои мысли, спросил Марик. – Может, заскочим в ресторанчик?

– Это что – водяное перемирие? – снова съязвил мой внутренний голос.

– Я – за, – со вздохом сказала я вслух. – Не лишаться же всех радостей жизни разом!

– Вот и умничка, вот и правильно! – одобрил Марик. – Мы, девочки, должны быть сильными и всегда готовыми продолжить борьбу за счастье в личной жизни! Ты рыбу любишь?

– Меньше, чем мужчин.

Марик остановился, запрокинул голову и громко захохотал. Я посмотрела, как он веселится, и тоже улыбнулась. Мужская радость для настоящей женщины всегда заразительна! Даже если мужчина не совсем настоящий.

А где их взять-то, настоящих?

– Я знаю отличное местечко, где готовят форель на гриле, – отсмеявшись, сообщил Марик.

Он без промедления взял курс на хваленое местечко и по дороге продолжал заманчиво цитировать меню:

– Ты только представь: форелька свеженькая, только что из ручья, с картошечкой, салатиком и белым вином, а на сладкое мы возьмем глинтвейн и штрудель, такой, знаешь, с нежным творогом, тертым яблочком, изюмом и апельсиновой цедрой, в подливке из растопленного пломбира с орехами…

– Марик, ты чудо! – сглотнув слюну, совершенно искренне сказала я и решительно выбросила из головы все деструктивные мысли и настроения тургеневской барышни.

Ну, скажите, какой настоящий мужик способен сложить такую божественную песнь о штруделе?!

И форель, и десерт оказались именно такими, как вдохновенно рассказывал Марик, а глинтвейн – еще лучше. Редкий случай, когда реальность не уступила фантазии.