Моя вечная жизнь

Дом был просто сказочный. В окнах первого этажа призрачно белели складчатые кружевные занавесочки и цветными фонариками горели пышные шапки герани. В простенке между окнами, трудно различимая без увеличительных приборов, помещалась маленькая, с тетрадный лист, жестяная табличка с символическим изображением двух лилипутских кроваток.

– Гестенхауз! – указав на табличку, радостно объявил мой проводник, и на сей раз я поняла, что он сказал.

Гостевой дом! Что-то вроде частного отеля.

– Фрау Марта! – сказал еще старый хиппи и одной рукой прикрыл ухо, а другой изобразил энергичный стук в дверь.

Я кивнула и неуверенно улыбнулась. Все понятно, хозяйку зовут фрау Марта, и она плохо слышит. Это обнадеживало!

С учетом того факта, что гестенхауз этой почтенной особы замаскирован на местности, как штабной блиндаж, а сама она глуховата, можно предположить, что пока еще не многим постояльцам удалось опередить меня в горячем желании воспользоваться здешним гостеприимством.

Я поблагодарила доброго старика изящным книксеном, взошла на скрипучее крыльцо и молотила в дверь до тех пор, пока мне не открыли. Это случилось минуты через три, не раньше. Все это время старый хиппи подбадривал меня возгласами, как энергичный тренер перспективного боксера.

Наконец дверь открылась. Слегка потряхивая головой в лиловых кудряшках, на крылечко выдвинулась симпатичная старушка в пестрой блузке с брошью и укороченных брючках. Улыбалась бабуля так, словно слух ее потревожили не мои боксерские упражнения, а сладкие звуки вечерней серенады. Я сразу поняла, что старушка – чистое золото. Квадрупль в образе человеческом!

– Гутен таг! – гаркнула я, тоже улыбаясь, чтобы наверняка понравиться квартирной хозяйке.

– Гутен таг, гутен таг! – согласилась она.

Я просительно оглянулась на старого хиппи. Он понятливо кивнул и за меня объяснил бабуле по-немецки, чего я хочу.

– Гут, гут! – проворковала она.

Я с неимоверным облегчением поняла, что мне не придется коротать весеннюю ночку под кустом, на импровизированной подстилке из отсыревших конфетти.

– На три дня! Драй таг! – с воодушевлением сообщила я и для пущей понятности показала фрау Марте соответствующую растопырочку из трех пальцев.

– Йа, йа! Драй, драй!

В ходе последовавшего разговора немого с глухим ко мне постепенно пришло понимание ситуации.

Фрау Марта согласна была приютить меня на три дня в двухместном номере, где у нее уже имелась одна жиличка. Проживание стоило всего двадцать три евро в сутки, причем в стоимость входил завтрак. Честно говоря, я бы с легкостью согласилась и на большую сумму. После того трехзначного счета, который мне выкатили в луганском «Сплендиде», цены фрау Марты воспринимались как сугубо символические.

Перед тем как мы ударили по рукам, хозяйка устроила мне небольшую экскурсию. По узкой деревянной лестнице с резными балясинами и до блеска отполированными перилами мы с фрау Мартой поднялись на третий этаж, и я с откровенным удовольствием осмотрела довольно просторную комнату, мало похожую на типичный гостиничный номер.

Меблированная старомодно, но удобно, с любовью украшенная множеством милых вещичек вроде вязаных салфеточек, любительских рисунков и фотографий в рамочках, комната была по-домашнему уютной. Я с порога увидела слегка выцветший самодельный шелковый абажур, расшитый хохлатыми и хвостатыми жар-птицами, и растрогалась: очень похожее произведение украшало торшер в доме моей деревенской бабушки!

– Йа, просто замечательная комната! – от всего сердца похвалила я. – Гут!

– Йа, йа! Гут, гут!

Кроватей в комнате было две, они стояли у противоположных стен, покрытые полосатыми покрывалами и увенчанные пухлыми тугими подушками, похожими на недоделанных снеговиков. На одной кровати лежала книжка – я поняла, что это спальное место моей соседки, и обратила вожделеющий взор на вторую постель.

Милейшая фрау Марта получила с меня деньги вперед и удалилась. Я рухнула на кровать и прислушалась к себе, чтобы понять, чего мне сейчас хочется больше – плотно поесть, как это было обещано желудку, или же крепко поспать?

Час был еще ранний – около восьми вечера, но я очень устала и поэтому решила лечь в постель.

– Гут, гут! – одобрил внутренний голос.

– Прости меня, желудок! – извинилась я.

Вечернюю трапезу пришлось ограничить завалявшимся в сумке кусочком шоколадки.

– Йа, йа! – жалобно пискнул обманутый желудок и обиженно замолчал, не встретив понимания.

Через четверть часа я уже крепко спала, обнимая подушку вместо отсутствующего любимого.

11

Проснулась я рано, чему, с учетом вчерашнего досрочного отбоя, удивляться не стоило.

Было раннее утро. Моя соседка по комнате размеренно посапывала в своей постели, из-под одеяла торчала только ее всклокоченная рыжая макушка.