Моя. Твой. Наши

Я молча закатила глаза и проследила за тем, как Алиса тоже нырнула в пакет мужчины и подала ему ведерко с майонезом, которое он так же молча поставил в холодильник. Такое ощущение, будто они каждый день так делали. А затем моя дочка просто смяла пустой пакет и вложила его в узкую висящую на двери шкафчика корзинку, в котором оказались другие пакеты.

- Ты здесь была уже, что ли? – огласила Алёнка мои мысли.

- У бабы с дедой такая же корзинка для пакетиков, - знающе ответила Алиса, а потом отвлеклась на игрушки, лежащие на обеденном столе.

- Так, кхм, - уверенно выдохнул Никита, обратившись ко мне. Закатал рукава. – Что делать?

- А ты руки помыл? – тут же спросила моя дочка. – А мы помыли.

Прокурорские замашки своего деда она усвоила раньше, чем научилась говорить «мама».

- Точно, - кивнул Никита и послушно подошёл к раковине, где помыл руки.

Мы с Алёнкой переглянулись и молча поджали губы, чтобы не рассмеяться.

В кухню вошёл парень, младший брат Никиты, который, похоже, специально, чтобы продемонстрировать нам рельефный пресс, долго надевал футболку. А потом, глядя на нас с Аленкой с кривой ухмылочкой, закатал рукава, наверное, для того, чтобы мы лучше разглядели его бицепс.

- Ты освежителем воздуха, что ли, надушился? – спросила его Алёнка, вынудив меня спрятать улыбку, а парня смутиться.

- Это мой парфюм, крошка. Хочешь понюхать? – оттянул парень ворот футболки в сторону моей подруги.

- В туалет ваш захочу, там твой парфюм и понюхаю, - фыркнула Алёна, а я по её интонации поняла, что флирт уже начал набирать обороты.

- Малой, пожрать что-нибудь приготовь, - строго бросил ему Никита и, взяв сына на руки, повёл меня за собой в комнату, по бардаку в которой я поняла, что именно здесь чаще всего и обитает молодой папаша вместе со своим сыном.

Письменный стол был завален бумагами и папками, а в центре всего этого стоял открытый, погасший ноутбук. Большая двуспальная кровать, рядом детская с опущенным бортиком, и абсолютно на всех плоскостях лежали вещи, которые Никита в спешном порядке собирал и закидывал в шкаф-купе.

- Я полгода откладываю уборку, - было видно, что мужчине было неловко за бардак.

- Понимаю, - кивнула я, улыбнувшись. – Первые два года после рождения Алисы моя комната выглядела так же.

- То есть еще примерно полтора года об уборке можно не заморачиваться? Класс, - с облегчением выдохнул Никита и тихо хохотнул, заглянув мне в глаза. – И что теперь делать? – спросил он, указав на Стасика, который тихо сидел на большой постели и грыз прорезыватель в виде медвежьей лапки.

- Раздевайтесь, - сказала я, а Никита излишне кипишно схватился за край своей толстовки. – В смысле, сына раздевайте, - остановила я его с лёгкой улыбкой. – Простите, это мамская деформация из разряда «мы покакали», «мы поспали», «мы тугосери» и прочее.

- А-а, - выдохнул Никита понимающе и протянул мне руку для пожатия. – Мы тугосери, приятно познакомиться, - улыбнулся обаятельно.

- Приятно, - пожала я его руку и тоже улыбнулась в ответ.

Было видно, что мужчина волновался, часто поглядывая на своего сына, который, нажевывая прорезыватель, ворчал себе под нос как пухлый недовольный медвежонок.

А когда из кухни послышался смех дочки и Алёнки, я расслабилась окончательно, поняв, что в этой квартире нам ничего угрожать не должно.

- Ну, что? Приступим? – обратилась я к Никите.

- Я буду конспектировать, - взял он листок с ручкой.

- Конспектировать? Серьёзно? – повела я бровью. – Вообще-то я рассчитывала на то, что вы сами всё сделаете. Моё вмешательство будет минимальным. Я же не смогу приходить к вам и делать эти процедуры постоянно.

- Не сможете? – как-то разочаровано и даже наивно переспросил Никита, а затем взял себя в руки, очевидно, вспомнив, кто здесь батя. Отложил лист бумаги с ручкой обратно на стол и в очередной раз закатал рукава, которые и так уже были закатаны. – Что делать?

- Мне нужна его попка и микроклизма.

- Угу, - уверенно кивнул мужчина и ушёл на кухню, откуда вернулся с клизмой и комментарием от брата вдогонку из разряда «не поворачивайся к ней спиной!» – Вот, - дал он мне микроклизму, которую я по привычке сжала в кулаке, чтоб согреть.

Хоть она была не из холодильника, но мало ли…

Пока я грела в руке клизму, Никита раздевал сына, а я села рядом с ним, чтобы признакомиться.

- Какой важный мужчина, - отвешивала я ему комплименты. – Какой серьёзный… Сколько ему месяцев?

- Семь через неделю, - ответил Никиты, складывая вещи сына на край постели.

- Какой взрослый, - привлекала я внимание мальчишки к себе. У меня это получилось отлично, потому что уже через минуту он тянулся к пучку волос, собранных на моей макушке, и бесстрашно прикусил мой нос, прихватив меня за щёки.

На секунду мне показалось, что даже Никита смог расслабиться, когда рассмеялась я, а за мной и Стасик. Вероятно, мой смех показался ему забавным, а я заметила, что смех мальчика и девочки звучит совсем по разному. Раньше мне казалось, что у всех детей он примерно одинаков, но сейчас я отлично слышала, что смех мальчишки оказался куда более низким, чем был у Алисы в таком же возрасте.