Моя сумма рерум

И тогда Яров выстрелил. Громкий, оглушительный хлопок, прокатился по всему лесу. От неожиданности я едва не свалился, а Лёха чуть не выронил телефон.

Пуля попала в валяющуюся на земле пачку и пробила в ней рваную дыру. Трифонов побледнел и глубоко вдохнул. Лёха принялся спешно спускаться, но когда Яров развернулся полубоком, чтобы видеть и нас, притормозил.

— Я тебе, Никита, говорил, что заставлю этого выродка дерьмо есть? Вот сейчас и увидишь, как это произойдет. Раздевайся! Полностью.

— Ты в курсе, что это подло?

— Каждый пользуется тем, чем располагает.

— На улице семь градусов, — попробовал вступить в переговоры я.

— Ничё, он спортсмен.

Трифонов медленно расстегнул молнию, один за другим стянул рукава, бросил толстовку на землю, постоял немного, видимо раздумывая, как поступить, затем так же неспешно стянул майку. После чего расстегнул пуговицу на штанах и немигающим, уничижительным взглядом уперся в Ярова.

Я бы от такого взгляда умер на месте.

Но тот, убедившись, что Лёха снимает, сказал:

— Уверен, школа стриптиз оценит, но меня не впечатляет, так что советую ускориться.

В этот-то момент и нарисовался Дятел. Бежал нараспашку, ноги цеплялись за траву, глаза выражали полнейший ужас, а в подоле домашней рубашки он бережно нес «Красные шары».

— Ребят, это вы стреляли? — взволнованно закричал он издалека. — Я же думал, вы шутили про дуэль.

Завидев Дятла, Яров немного нервно перевел пистолет на него. Дятел ойкнул и мигом вскинул руки вверх.

Все так тщательно собираемые им сливы вновь рассыпались.

Трифонов опустился на корточки, чтобы развязать шнурки. От одного взгляда на его голую спину и плечи при таком порывистом ветре, меня самого пробрало до костей, но он всё равно не торопился.

— Иди сюда, — позвал Яров Дятла. — Дай-ка вон тот пакет.

Распихав несколько спасенных слив по карманам, Дятел послушно подбежал к подножью вышки, поднял небольшой целлофановый пакет и брезгливо скривился.

— Ой, он у тебя, кажется, в какашках измазался. Пахнет ужасно.

— Отнеси ему, — Яров кивнул на разувшегося Трифонова.

Дятел осторожно, двумя пальцами донес пакет и положил перед Тифоном.

— Слушай, Ярик, — вкрадчивым, дружелюбным голосом, каким, вероятно, Лисица уговаривала Ворону спеть, заговорил Лёха, потихоньку спускаясь вниз. — К чему весь этот напряг? Ну, честное слово, чего ты как маленький, с пестиком этим. Кино насмотрелся? К твоему сведению, так поступают только самые задроты и лузеры. Те, кто больше ни на что не способен и кого чмырят. А ты соперник достойный. Серьёзный.

— Твою мать, Лёха! — рявкнул Яров. — Ещё слово, и я тебе ногу прострелю. Зачем камеру опустил?

— У меня не работает, — Криворотов спрыгнул на землю и остановился возле плиты. — Нет, нахрен, никакой камеры.

— Ярослав, — предпринял и я новую попытку. — Ну, правда, ты же разумный чел, ты же сам понимаешь, что это глупо. Ну, ведь, не убьешь же ты его.

— Конечно, не убью. Но отстрелю сначала одну руку, потом другую. А может, и ещё чего отстрелю, а то в голову ударяет не по-детски. И всю оставшуюся жизнь мамаше придется его с ложечки кормить и задницу вытирать. Так что даже на другие вещи времени не останется.

После последней фразы Тифон дернулся вперед, словно собираясь броситься, но Яров предупредительно взмахнул рукой с пистолетом.

— Тебя посадят, и Золотой медалью уже задницу не прикроешь, — сказал Лёха.

— Шутишь? — Яров старался вести себя очень цинично и самоуверенно, но прилипшие ко лбу мокрые пряди и без того темных волос, выдавали, как нелегко дается ему это самообладание. — Забыл, что у меня отец полковник ФСБ?

— Но мы же свидетели, — робко подал голос Дятел.

— Захочу, всех вас тут перестреляю, и мне ничего не будет, — Яров запальчиво шагнул к Дятлу. — Вас много, я один. Вы на меня толпой, я защищался. Трифонов на учете, а у меня до сих пор синяки и справка из травмпункта.

— На камере всё записано, — сказал Лёха.

— Ты полный придурок или притворяешься? Если я всё же отстрелю руки этому дегенерату, то я её у тебя попросту заберу.

— В таком случае, я прямо сейчас врубаю трансляцию, — от этой идеи Лёха посветлел, но Яров молниеносно выхватил у него телефон.

— Никит, врубай трансляцию, — крикнул мне Криворотов тоном пострадавшего за правое дело борца.

— Да кончайте вы уже фигней страдать, — наконец подал голос Трифонов. — Что тут торговаться? Я же тебя потом всё равно убью, и ты это прекрасно знаешь. Но убивать здоровыми руками будет гораздо проще. Так, что там дальше нужно делать? А то я уже задубел.

Пока Лёха припирался с Яровым, Трифонов снял штаны и остался в одних трусах. От холода он дышал глубоко и часто, мышцы живота заметно подрагивали, а дракон на шее трепетал.

— Сам знаешь, — ответил Яров. — Не в первый раз.

Тифон поднял тот самый вонючий пакет и взвесил в ладони.

— Со всего леса собирал?

Затем раскрыл, засунул внутрь руку и вытащил густую, темную горсть, приложил к локтю левой руки и медленно размазал содержимое по всему предплечью.

— Сейчас блевану, — нервно сообщил Лёха, зажав нос рукой.