Наташа вбежала в первую попавшуюся подворотню, огляделась, отдышалась. Дверь ближайшего подъезда была открыта. Девушка скользнула туда и в тишине, под лестницей, быстро стянула с себя платье, швырнув его на подоконник – может, кому понадобится в качестве тряпки, – и натянула привычный спортивный костюм и кроссовки. Взлохматила волосы, завязала их в пучок и выдохнула свободно. Наташа вышла из подъезда, оглядываясь, и дворами побежала в общежитие.
На вечерней тренировке девушка была еще более молчаливой и сосредоточенной, чем обычно. Словно заводная игрушка, она нарезала круг за кругом. В голове билась ярость и обида на весь мир и саму себя. «Никогда больше. Никогда больше», – твердила себе Наташа.
Только почувствовав, что уже плохо держится на ногах, биатлонистка, наконец, замедлила темп. В полном изнеможении она закончила тренировку и, плохо себя помня, дошла до своей комнаты. Упав на кровать в одежде, девушка сразу же заснула.
Глава двадцать восьмая
Наташа оглядела свою комнатушку. Скоро будет уже два года, как она живет здесь – снова одна, и по-прежнему вся ее жизнь починяется строгому, почти армейскому распорядку. Чего Наташе никогда не приходилось делать – так это приучать себя к дисциплине: жесткая, строгая и требовательная к себе, девушка не позволяла себе расслабиться ни на минуту – как зверек в лесу, за которым постоянно следят, охотник или более крупный хищник.
И так день за днем, подъем в шесть утра, зарядка, душ, завтрак, занятия в школе, уроки и тренировки. Все было просто и понятно. Остальное в жизни Наташе никак не давалось, причем она даже не позволяла себе задуматься над этим. Ее девичья природа иногда уводила мысли в сторону, но волевым усилием девушка всегда возвращала их в нужное русло.
Но сейчас наступило странное время – устоявшаяся за годы система дала серьезный сбой. Несколько лет назад Наташа начала учиться всерьез – со свойственным ей педантизмом она заучивала формулы и решала задачи, писала бездарные сочинения с ошибками, над которыми потом очень долго работала, но понимания, зачем все это нужно и почему может стать интересным, к ней так и не пришло. Так и доучилась она до экзаменов – механически, на голой ответственности.
Не изменилось ничего и в отношениях – Тобурокова так и осталась пугливым, суровым волчонком, не имеющим ни друзей, ни подруг, ни явных врагов. Ее не любили, но ненавидеть не рисковали – слишком серьезно она давала сдачи. Правда, ребята и девушки из класса и команды уже выросли, стали разумнее и на рожон больше не лезли – да и заботили их совершенно другие вещи. К странной девочке просто привыкли, как привыкают к коту с дурным характером – вредный, царапается и кусается, но вроде свой.